не дала согласия сразу, продолжала думать. Я катался в «Туре Коллинза» и 
чувствовал, что нахожусь на краю пропасти. Если бы Тарасова отказалась, идти 
мне было бы некуда. Так что мне повезло. Правда, сейчас периодически думаю о 
том, что единственные соревнования, в которых я не хотел бы участвовать, – это 
Олимпийские игры.

– Почему?

– Хочу быть многократным чемпионом мира. Выиграть пять, шесть, десять раз 
подряд. А Игры… Они хороши только тогда, когда ты становишься чемпионом. В 
любом другом случае превращаются в страшное испытание. Поражение ведь 
перечеркиваетвсю предыдущую жизнь. Проиграл – и жизнь насмарку. А второе или 
третье место – это все равно поражение…

* * *
Предолимпийский сезон прошел в мужском одиночном катании, как и следовало 
ожидать, под знаком двух российских фигуристов. Все прекрасно понимали, что 
других соискателей главной спортивной награды четырехлетия не будет. Только 
Плющенко и Ягудин. Ягудин и Плющенко.
Подобное противостояние в спорте встречается нечасто. И всегда крайне украшает 
любой поединок. Когда Ягудин впервые стал чемпионом мира, Плющенко только 
исполнилось 15 лет. Он попал в Миннеаполис почти случайно – заменил снявшегося 
с соревнований олимпийского чемпиона Илью Кулика. И получил бронзовую медаль, 
что было воспринято как грандиозный успех. Хотя на самом деле катался не лучшим 
образом – перегорел от нервного напряжения еще до старта.
Прогресс начался лишь в следующем сезоне, когда Ягудин ушел к Тарасовой, а 
Плющенко остался у Мишина единоличным любимцем. Тогда же зародились невероятно 
мощные ростки будущей конкуренции. Желание Мишина видеть в чемпионах именно 
своего ученика было столь велико, что не могло не передаться воспитаннику. 
Слова о том, что Ягудин – не более чем один из соперников, которые Плющенко на 
протяжение трех последующих лет предстояло неоднократно произносить на 
пресс-конференциях, никому не приходило в голову воспринимать всерьез. 
Достаточно было увидеть битву между Алексеем и Евгением хоть однажды (равно как 
и их тренеров за бортами катка), чтобы понять: эти два тандема будут биться 
насмерть. И только друг с другом. Остальные – не более чем массовка.
Сезон 2000 года Евгений начал фантастически, демонстрируя невиданную доселе 
сложность и чистоту исполнения, в то время как основного соперника преследовали 
травмы и прочие напасти. Высшие оценки за технику, которые Плющенко регулярно 
получал на этапах «Гран-при», начали кружить голову не столько самому фигуристу,
 сколько его тренеру. Мишин стал публично позволять себе довольно 
пренебрежительные высказывания как в адрес своего бывшего воспитанника, так и 
его нынешнего тренера, утверждая, что за показным артистизмом программ не так 
много техники.
Ну а после того, как Евгений победил Алексея на чемпионате Европы-2000 в Вене, 
Мишин (пожалуй, впервые после победы Алексея Урманова на Олимпийских играх в 
Лиллехаммере) выглядел буйно-счастливым. Именно он, а не Плющенко, был в центре 
внимания на пресс-конференции. Стоя в середине многочисленной группы 
журналистов, путая русские и английские слова и не обращая внимания на вопросы, 
безостановочно рассказывал о своем воспитаннике:

– Когда у него после первых побед в «Гран-при» появились деньги… О-о-о! Когда у 
него появились деньги, началась вакханалия: машину – папе, золотые украшения – 
маме, всевозможные – так, чтобы можно было обвешаться с ног до головы. Мы были 
на сборе в Голландии, так Женя собрал всю компанию приятелей – пять человек и 
повел их в обувной магазин. Все вышли в новых кроссовках. Потом они пошли в 
игрушечный магазин – купили пять машин с радиоуправлением, но и это было не все.
 Вместе с машинами они отправились за роликовыми коньками. Представляете 
картину? Пять здоровых парней – на роликах, с пультами управления в руках, и 
эти машины – туда-сюда. Когда надоело, Женя арендовал для всех велосипеды. 
Голландия, знаете ли, велосипедная страна. И началось снова – велосипеды, 
пульты, машины носятся… Я был в шоке. Не знал, как учеников на каток загнать. 
Но сумел.


После того как Алексей Урманов вышел из-под моего контроля – такое, что 
скрывать, было, – я понял, что в тренерской руке всегда должны быть вожжи. Они 
у меня есть. Хотя я не сторонник запретов. Если ученик теряет ощущение 
реальности, лучше чуть-чуть подождать. Как насморк, знаете ли. Если лечить – 
проходит через неделю. Если не лечить – через семь дней.


Так вот: недалек тот день, когда придется прыгать каскад из двух четверных 
прыжков. Китайцы уже пробуют. Но то китайцы. Они многое берут из других видов 
спорта и учат вращения быстрее, чем кто-либо. Всё? Вопросов больше нет? Всех 
обнимаю, пока! Как? Я вас еще не удовлетворил? Зачем я – старый и толстый – вам 
нужен? Посмотрите, какие красавцы в зале, а вы продолжаете меня мучить! Когда 
Урманов вышел из-под контроля? О, это уже пройденный этап, ни к чему говорить о 
нем. Есть Плющенко – чемпион Европы. А я – всегда к вашим услугам, отвечу на 
любые вопросы. Но только не сегодня! Всё! Прощайте! Меня уже нет!