удобной для фигуриста, чтобы он мог ее выполнить так, чтобы победить. В-третьих,
 программа должна понравиться судьям, чтобы они оценили ее максимально высоко и 
ты опять же мог бы победить.
Тогда, впрочем, Мишину и в голову не приходило расценивать Тарасову как 
серьезного соперника. Пусть даже с Ягудиным. Но в первой публичной стычке 
мирового масштаба они с Плющенко остались проигравшими. Спустя год – еще раз: 
на чемпионате мира-2000 в Ницце.
Все акценты отношений двух титанов мужского катания, равно как и их тренеров, 
были к тому времени расставлены совершенно четко. Незадолго до мирового 
первенства Ягудин проиграл чемпионат страны, а затем – Европы.
– Плющенко не просто выиграл. Он превзошел соперника по всем статьям, – 
поспешил объявить журналистам Мишин.
Европейское первенство проходило в Вене. Незадолго до этого Ягудин сломал руку 
– выступал, не снимая гипса. К тому же его уже второй год всерьез беспокоила 
травма бедра. С учетом всех этих сложностей я решила, что второе место – вовсе 
не повод для расстройства, и пригласила фигуриста на интервью. Однако в 
назначенное время фойе отеля оказалось пустым.
Прождав час и обозлившись до последнего предела, я вдруг заметила мелькнувшую в 
одном из зеркал знакомую русую шевелюру. Ягудин стоял за колонной, скрытый со 
всех сторон буйной декоративной растительностью, и, судя по этой маскировке, 
совершенно не собирался показываться журналисту на глаза. Это выглядело так 
по-детски, что эмоции мигом уступили место состраданию. Слишком горестной, 
несчастной и оттого беззащитной выглядела фигурка под роскошными гостиничными 
пальмами.
А спустя два месяца, выиграв третий по счету чемпионат мира, Ягудин честно 
признался мне:

– В Вене я был в шоковом состоянии. Не понимал, как такое вообще могло 
произойти. Дело ведь было не в том, что я проиграл чемпионат Европы, а в том, 
что проиграл Плющенко. Соперничество между нами будет продолжаться до тех пор, 
пока кто-то один не уйдет в профессионалы. А когда то же самое сделает и другой,
 все начнется снова…

Тот разговор получился на редкость откровенным. Меня не покидало ощущение, что 
Алексей все еще чувствует свою вину за сорванное венское интервью и в глубине 
души искренне признателен за то, что я не стала напоминать ему об этом. Многое 
открывалось мне впервые. Почему-то самым ярким моментом периода работы Ягудина 
с Мишиным для меня был не выигранный фигуристом чемпионат мира в 1998-м, а 
довольно пошлый показательный номер, в котором раскрашенный под туземца Алексей 
тряс телесами в набедренной повязке, сжимая в руках банан. Те впечатления 
оказались настолько живучи, что я долго не могла понять: на кой черт сдалось 
Тарасовой это весьма упитанное розовощекое чудо. Здесь же с удивлением 
обнаружила прекрасную эрудицию, умение размышлять, точность оценок и глубину 
переживаний. И ни капли рисовки.

– 
Не могу сказать, что вырос в богатой семье
, – рассказывал Алексей. –
Когда был маленьким, мы жили в коммунальной квартире только на мамину зарплату 
и бабушкину пенсию, но мне почти никогда ни в чем не отказывали. Правда, и 
запросов больших у меня не было. Мечтал вырасти и работать таксистом или 
водителем трейлера. Поначалу Мишин очень много помогал мне в жизни. Но в 
какой-то момент я вдруг стал чувствовать, что внимание это ослабевает. Я винил 
в этом самого себя. У меня ведь достаточно тяжелый характер. Я ленивый, меня 
нужно заставлять тренироваться, люблю спорить. Иногда – не по делу. Мишин же 
заставлял меня делать в тренировке то, что я ненавидел
.

– Может быть, идя наперекор тренеру, вы просто подсознательно пытались вернуть 
себе его внимание?

– Наверное. Только Мишин в ответ уходил и начинал работать с другими. Понимаю, 
что для него та ситуация, которая сложилась в Нагано, была очень тяжелой, он-то 
рассчитывал, что все будет иначе. Но ведь знал как никто другой, в каком 
состоянии я выходил на лед. Два дня между выступлениями лежал под капельницами, 
которые ставили сразу в обе руки. Как катался, почти не помню. Думал лишь о том,
 чтобы откатать программу до конца. И когда после первых оценок Мишин вдруг 
встал и ушел за кулисы, я испытал настоящий шок. Поэтому, вернувшись в 
Петербург, сказал, что не приду на тренировку, пока мы не встретимся и не 
поговорим начистоту.

– На что вы рассчитывали?

– Да ни на что. На самом деле еще за месяц до Олимпийских игр, когда я выиграл 
чемпионат Европы в Милане, а Женя Плющенко стал вторым, понимал, что Мишин не 
столько радовался моей победе, сколько расстроился из-за поражения Плющенко. 
Собственно, он сам не скрывал этого. Когда я уходил от него, почти никто не 
верил, что у нас с Тарасовой что-то получится. Мне постоянно говорили: «Дурак, 
что ты делаешь? У тебя нет никакого будущего, одумайся!» Тот период получился 
неимоверно тяжелым. Решение уйти от Мишина уже было мной принято, Тарасова же