выгнав из группы за аморальное поведение Грищук и поставив Платова в пару с 
совсем молоденькой Татьяной Навкой.
Вот только планы тренера снова были сорваны. В день вылета Платов не приехал в 
аэропорт. Спустя несколько недель он и Оксана уже катались в группе Линичук.
В уже упомянутом интервью Наташа сказала мне: «Я никогда не возьму Грищук 
обратно. Предательства не прощают».
В танцах, как выяснилось, прощают многое. Если, конечно, овчинка стоит выделки. 
Обиды остаются, что называется, для внутреннего пользования.
Кстати, и сама Линичук, когда-то приехавшая в Москву из дремучей провинции, 
начинала кататься тоже под руководством Дубовой. Потом при активном нажиме 
собственной матери со словами: «С вами у меня нет перспективы, а Елена 
Анатольевна сделает из меня чемпионку» – перешла к Чайковской: семейство 
справедливо просчитало, что сделать ставку на маститого корифея, съевшего зубы 
на судейских интригах, будет значительно продуктивнее, чем хранить верность 
хорошему, но не очень опытному тренеру. Что, собственно, неудивительно: 
просчитывать и доходчиво объяснять подобные варианты чужим спортсменам в 
фигурном катании умели всегда.
По-другому, наверное, нельзя. Как однажды кто-то пошутил, тренеров по танцам 
можно выбирать в родильном доме. Потому что рождаться они должны уже с зубами.
Нужно ли говорить, какой внутренний триумф испытывала Наталья от сознания, что 
главенствующее место в российских танцах принадлежит отныне именно ей! Дубова 
была слишком далеко, чтобы рассчитывать на поддержку спортивного – в лице 
Писеева – руководства, которой, по сути, у нее никогда и не имелось: слишком 
жесткой и независимой в словах и поступках была тренер в своей прежней 
российской жизни.
Отъезд ведущего танцевального специалиста страны вместе со всеми учениками за 
океан стал колоссальной тактической ошибкой. С одной стороны, Дубова, по ее 
собственным словам, получила прекрасную возможность готовиться так, как считала 
нужным, и в таких условиях, о которых остальные российские фигуристы могли 
только мечтать. Но палка оказалась о двух концах. На практике отъезд ведущей 
пары в Америку и практическая невозможность (по разным причинам) вернуться 
обратно привели к тому, что и тренер, и фигуристы целый год варились в 
собственном соку, лишенные всяческой конкуренции, а главное – уверенности, что 
место лидеров российской сборной забронировано ими по меньшей мере на сезон. 
Тот самый сезон, который должен был стать для Усовой и Жулина последним в 
любительском спорте и, чего скрывать, принести им золотые олимпийские медали – 
единственные награды, которых фигуристытак и не смогли добиться за многие годы 
совместных выступлений.
Номинально они оставались первой парой страны, но все понимали, что на 
российской территории именно Линичук обладает безраздельным правом тасовать 
оставшиеся у нее дуэты (уйти-то было по большому счету некуда), выстраивать 
свои отношения с судьями, закручивать свои интриги – создавать свою империю.
Надо отдать должное: молодая, но чудовищно амбициозная женщина оказалась 
прекрасной ученицей своих предшественниц. За годы вынужденного выжидания своего 
часа она накапливала даже мельчайшие крохи чужого опыта. Поговаривали, что на 
самом деле за всеми действиями Линичук стоит ее муж – Геннадий. И что именно он 
является в этой паре мозговым центром. В сочетании с мертвой хваткой супруги, 
уходящей корнями в далекое провинциальное прошлое, тандем являл собой 
по-настоящему мощный механизм.
Единственным препятствием к тому, чтобы собрать под своим началом абсолютно 
всех претендентов на две (за вычетом Усовой и Жулина) вакансии в российской 
сборной, была коллега Линичук Светлана Алексеева. Точнее – ее сильнейшие 
танцоры: родная дочь Елена Кустароваи Олег Овсянников, которые постоянно 
соперничали с тренирующимися у Линичук Анжеликой Крыловой и Владимиром 
Федоровым и наравне с ними претендовали на третье (второе заведомо принадлежало 
Грищук и Платову) место в команде.
Окончательный отбор должен был происходить в конце 1992-го на чемпионате страны 
в Челябинске. Тогда я наивно полагала, что все разговоры о «купленных» судьях, 
которые я периодически слышала как в том, так и в другом лагере, – не более чем 
попытка более слабого (или менее уверенного в себе) претендента заранее 
оправдать любой исход борьбы. Но на второй же день соревнований, когда танцоры 
закончили выступать с обязательной программой, стала невольной свидетельницей 
весьма занимательной сценки. В кругу обслуживающих турнир арбитров вне себя от 
негодования стояла супруга Писеева (и тоже судья) Алла Шеховцова и, не выбирая 
выражений, производила «разбор полетов», суть которого была проста: карьеру 
того судьи, который в дальнейших прокатах поставит пару Алексеевой выше, чем 
пару Линичук, можно будет считать законченной.
Несмотря на инструктаж, итоговый расклад оказался равным. Кустарова и 
Овсянников проиграли соперникам одним голосом. Но проиграли в итоге всю свою 
дальнейшую совместную жизнь: Крылова и Федоров были включены в сборную, 
несколько месяцев спустя стали бронзовыми призерами чемпионата мира в Праге, а 
еще чуть позже Овсянникова переманили в группу к Линичук и поставили в пару с 
Крыловой, вышвырнув из группы Федорова. Опасная конкуренция была уничтожена в 
корне.
Линичук принадлежало еще одно ноу-хау: гениальное по стратегическому замыслу и 
беспрецедентное по прямолинейности исполнения. В своей группе она стала 
аккумулировать огромное число пар, выступающих за самые разные страны. На 
чемпионате мира-1995 она выводила на лед семь дуэтов, представлявших Россию, 
Украину, Латвию, Узбекистан, Швейцарию… Расчет был прост: арбитры всех этих 
государств были вынуждены играть на стороне Линичук и по ее правилам. При