серьезно, может сам сделать на льду все, что предлагает, то не повторить просто 
стыдно.

– Планы на дальнейшую жизнь вы с Антоном обдумываете?

– 
Конечно. Идей много. Просто пока их нельзя реализовать
.

* * *
По сравнению с партнершей Сихарулидзе всегда отличался более трезвым взглядом 
на жизнь. Иногда был гораздо категоричнее в высказываниях и поступках, но 
всегда – более практичен и рационален. Еще выступая в любительском спорте, 
как-то сказал, что постоянно чувствует ответственность за Лену, несмотря на то 
что у каждого из них за пределами катка своя жизнь. Профессиональная работа в 
Америке сплотила партнеров еще сильнее.

– От постоянного пребывания в одном пространстве люди, бывает, начинают 
психовать, ссориться, потому что гастроли – это и долго и довольно однообразно. 
Но такое состояние быстро проходит: все понимают, что надо прежде всего 
продолжать работать. Ведь скрыть свое отношение к работе от тех, кто приходит 
на выступления, невозможно. В этом тоже заключается определенная сложность: 
каждый вечер выплескивается масса эмоций, а восстановить их запас не всегда 
удается. Соответственно, наступает опустошение.


Раньше мы, случалось, ссорились с Леной, но в Америке я четко понял: когда 
рядом нет ни близких, ни домашнего уюта, нужно все время пытаться делиться 
душевным теплом друг с другом. Иначе станет еще сложнее.

– Получается, ваша профессиональная жизнь – это прежде всего довольно 
мучительная работа, которая длится пять месяцев в году?

– Безусловно, бывают дни, когда хочется и кататься, и творить. Но в целом, 
когда ритм жизни приобретает некую цикличность: шоу – переезд – шоу – переезд,
 – невольно начинаешь относиться ко всему автоматически. Как только очередное 
шоу закончено, сознание само выбрасывает его из памяти.


Иногда я даже не знаю, в каком городе проходят гастроли. Родители как-то 
удивились: позвонили из Питера, а я не смог ответить, где нахожусь. Хотя это 
тоже объяснимо. Крупных городов в гастрольном графике не так много. Жизнь 
сводится к тому, что ты сел в автобус, уехал с одного катка, приехал на другой, 
и нет никакой разницы, куда именно.


В то же время я понял, что, раз уж мы проводим по пять месяцев в Америке, надо 
изначально настраивать себя так, чтобы проводить это время максимально 
плодотворно. Недавно я смотрел передачу про выдающегося русского танцовщика 
Рудольфа Нуриева, который на вопрос: «Где ваша родина?» – ответил: «Там, где я 
танцую». Это очень правильно. Каждый раз, когда мы возвращаемся в Россию, тоже 
приходится подстраиваться под стиль жизни, от которого успели отвыкнуть.

– В России вы, получается, лишь тратите деньги, заработанные во время 
гастролей?

– Не совсем так. Я начал кое-что строить в Питере с расчетом на будущее. Могу 
лишь сказать, что в мои планы не входит быть тренером да и вообще заниматься 
чем-то, связанным с фигурным катанием. Льда в моей жизни за двадцать пять лет 
спортивной карьеры было более чем достаточно.

– Означает ли это, что через два года, когда ваш контракт со «Stars on Ice» 
закончится, вы хорошо подумаете, прежде чем заключать следующий?

– 
Да
.

– С Леной вы едины в этом желании?

– Пока толком не разговаривали на эту тему. Кататься в «Stars on Ice» нам 
предстоит еще два года. Это большой срок. Когда он подойдет к концу, думаю, 
станет ясно, как и сколько мы сможем зарабатывать в России, какие гонорары нам 
будут предлагать в Америке и как вообще будет развиваться ситуация в фигурном 
катании в США. На сегодняшний день мы не ведем речь о каких-то медалях, 
достижениях, честолюбивых целях. Мы просто работаем. Зарабатываем деньги. И все 
предложения рассматриваем только с той точки зрения, выгодно нам это или нет.

Спустя некоторое время, когда мы встретились в очередной раз в Питере – в 
уютном, популярном и прибыльном ресторане фигуриста «Сфинкс» – и совершенно