быть потому, что все произошло на моих глазах. Когда он умирал, у меня было 
ощущение, что он проходит сквозь меня, оставляя абсолютную пустоту. И что это – 
навсегда…

* * *
В cледующий раз мы встретились с Гордеевой через год – в конце октября 1997-го. 
В Сан-Хосе на первый в сезоне старт съехались сильнейшие профессиональные 
фигуристы, и в первый же вечер я оказалась с Катей за столиком фешенебельного 
ресторана не менее фешенебельной гостиницы «Фэйрмонт».
– Не хочу ничего есть, очень устала. Давайте… Давайте закажем пирожных! Я так 
их люблю!
В Калифорнию Катя прилетела из дома – городка Симсбери, что на восточном 
побережье США, – вместе с олимпийским чемпионом Альбервилля Виктором Петренко и 
его тренером по работе и тещей по жизни Галиной Змиевской. В субботу Гордеевой 
предстояло выступать, а в воскресенье утром возвращаться в Симсбери, чтобы еще 
через три дня отправиться в Лас-Вегас на очередной турнир, о чем мне любезно 
сообщила менеджер Кати Дебби Нэш. В моем распоряжении было чуть больше суток. 
Именно поэтому, нарушая все неписаные законы, главный из которых – не трогать 
спортсмена до старта, – я подошла к фигуристке в пятницу утром, на дико 
промерзшем тренировочном катке.
– Поужинаем вместе? Вам же так или иначе надо будет где-то поужинать. Заодно и 
поговорим.
– Хорошо, – легко согласилась Катя. – Только я еще не знаю, когда освобожусь. 
Сразу после тренировки мне придется ехать в гостиницу за соревновательными 
платьями, потом – на главный каток прокатывать программы: осветителям надо 
проверить свет «на костюмах», а звукооператорам – музыку.
Освободилась Гордеева лишь около семи часов: во дворце хоккейной арены, 
отданной на день фигуристам, шла обычная постановочная неразбериха и суета. В 
ресторане она мужественно боролась со сном.

– 
Извините. Но у нас в Симсбери сейчас уже ночь
.

– Много до декабря турниров?

– Мне жаловаться грех. Приглашают часто. В конце декабря начнется тур «IMG», 
там выступления практически каждый вечер. Небольшой перерыв будет лишь во время 
Олимпийских игр в Нагано – я приеду на несколько дней комментировать 
соревнования пар для одного из американских каналов. Потом снова тур. И кстати, 
должна извиниться. Когда вы мне звонили в сентябре, на нашем катке как раз шли 
постановки и репетиции и я с десяти до десяти была занята. Поэтому и не 
получалось поговорить по телефону.

– Я, честно говоря, надеялась, что удастся хоть ненадолго вытащить вас в Москву.


– Я бы с удовольствием приехала и надолго, если бы могла. Но теперь уже вряд ли 
выберусь раньше мая.

Катя замолчала, чуть покачивая в пальцах бокал с вином. Говорить о предстоящих 
соревнованиях не хотелось. Еще меньше хотелось уподобляться автору большого 
материала о Гордеевой в сентябрьском номере журнала «Good Housekeeping», но 
именно эта статья (ее я успела прочитать в самолете) постоянно лезла в голову.
Статья была предельно откровенной. На трех журнальных разворотах уместились два 
года жизни фигуристки. Вопросы из готового текста интервью были 
предусмотрительно убраны. Остался монолог, рвущий душу читателя на куски. Что 
же оставалось говорить о душе самой Кати?
Для того чтобы продать весь тираж книги «Мой Сергей», «IMG», с которой у 
Гордеевой заключен многолетний контракт, организовала специальный тур по стране,
 во время которого Катя должна была встречаться с людьми, рассказывать о своей 
жизни и давать автографы всем желающим. Книга разошлась мгновенно. А следом на 
прилавках появилось второе издание – карманного формата. Издатели рассчитали 
четко: те, кто не смог приобрести бестселлер в суперобложке с прекрасными 
иллюстрациями за двадцать долларов, наверняка сделают это за восемь.
Через несколько месяцев после того, как в России сразу несколько журналов 
перепечатали выдержки из различных глав Катиной исповеди, мне позвонил человек, 
знавший Катю и Сергея: «Как она могла? Зачем!!! Неужели не понимает, что ее 
горе в большинстве случаев вызывает у людей лишь досужее любопытствo?»
Как было объяснить, что в Америке все происходит совершенно по другим, нежели в 
России, законам?
Американцы всегда были убеждены: все, что происходит на их территории, – самое 
лучшее и единственно заслуживающее внимания. Поэтому все профессиональные 
соревнования, будь то в гимнастике, фигурном катании или роликовых коньках, 
неизменно получают статус чемпионатов мира и соответственную рекламу.
Первый поток русских (точнее, советских) спортивных эмигрантов шалел от 
свалившегося внимания и денег. «Почему вы едете в Америку?» – спрашивала я всех,
 кого приходилось встречать за океаном. «Потому что здесь за спорт платят 
столько, сколько не заплатят больше нигде», – следовал стандартный ответ.
В 1996-м в Инсбруке, сидя в ресторанчике с Гордеевой, ее тренером Мариной