местом. Думать об этом невыносимо, и это чувство сохранилось до сих пор. Наш с 
Сережей тренер – Марина Зуева – буквально по минутам расписала мое время, чтобы 
хоть как-то меня отвлечь. Я ходила в музеи, на выставки, на концерты, плохо 
соображая, что происходит вокруг. Было ощущение дикой пустоты, которое медленно 
убивало. Каждое утро я ловила себя на мысли, что хотела бы уснуть и не 
просыпаться больше никогда. О фигурном катании я не думала. Мама полностью 
взяла на себя все хлопоты о Даше и как-то сказала, что мне, наверное, стоит 
забыть о спорте. Во всяком случае, тех денег, что у нас были, вполне хватало 
лет на десять нормальной жизни.


Меня пытался успокоить и Джей – наш с Сергеем менеджер: мол, финансовая сторона 
– его проблема. В США уже был создан мемориальный фонд, на который начали 
поступать деньги. Это само по себе было очень трогательно: мне никогда не 
приходило в голову, что наша с Дашей судьба окажется настолько небезразлична 
самым разным людям в Америке. Но жить все равно не хотелось.


Первой этого состояния не выдержала моя мама. В один из дней она довольно резко 
сказала, что дочери нужна здоровая и сильная мать. Вопреки всему. И я вдруг 
очень четко поняла, что вернуть меня к жизни может только фигурное катание. 
Потому что по большому счету всю мою предыдущую жизнь можно было разделить на 
две части: Сережа и спорт, которым я начала заниматься в четыре года. Потерю и 
того и другого я бы просто не пережила. Тогда из Москвы я и позвонила в 
Симсбери Виктору Петренко и попросила прислать мне мои коньки. Он как-то сразу 
все понял, сказал, что я молодец, и в середине декабря – почти через месяц 
после Сережиной смерти – я пришла в ЦСКА.


…Я боялась даже думать о том, что когда-нибудь мне придется выступать одной. В 
то же время я совершенно четко решила, что второго партнера у меня не будет. 
Предложения были. Но мне казалось, что я физически не смогу ни к кому 
прикоснуться, позволить взять себя за руку на льду. К тому же я не могла 
отделаться от мысли, что мои выступления даже в одиночестве будут в какой-то 
степени предательством по отношению к Сергею. По крайней мере, пока 
продолжается траур.


Эти мысли были настолько непереносимы, что я инстинктивно пошла в церковь к 
отцу Николаю, который крестил меня, венчал нас с Сергеем, крестил Дашу, когда 
она родилась, потом отпевал Сергея… Он выслушал меня и очень просто сказал: «Не 
бойся быть счастливой в своей будущей жизни. Катайся. А если случится, что ты 
встретишь близкого тебе человека, приведи его в церковь, и я благословлю ваш 
союз».


Эти слова меня успокоили, но я, как выяснилось, и понятия не имела, насколько 
наивными были мои представления о жизни и со сколькими сложностями мне придется 
столкнуться впервые. Помню, когда я уже начала тренироваться в ЦСКА, мне 
предложили встретиться с одним бизнесменом, который, как объяснили, спонсирует 
несколько детских фондов и хотел бы дать мне денег для Даши. Эта встреча 
состоялась, но когда дома я открыла конверт с деньгами, то пришла в ужас от 
того, насколько велика была сумма. Естественно, я позвонила поблагодарить, 
потом мы встретились еще раз – он пригласил меня пообедать, говорил о том, что 
много лет следил за нашей с Сергеем карьерой, потом стал рассказывать о своих 
родственниках в Париже, о капиталовложениях, которые у него были во Франции, 
Америке, Германии, и вдруг спросил, какую машину я хотела бы иметь.


Я восприняла вопрос как шутку и не задумываясь сказала: «Ягуар». А через 
несколько дней он вновь позвонил и абсолютно серьезно сказал, что нашел 
подходящую модель и готов купить ее для меня. Вот тут-то я поняла, что 
ввязываюсь во что-то страшное. Естественно, я отшутилась, но последовал еще 
один звонок. На этот раз с предложением купить для меня большую квартиру.


Я была в шоке. Попыталась вернуть деньги, но он не взял, заметив, что давал их 
не мне, а Даше. Были и другие звонки, от других людей. Телефон трезвонил без 
перерыва, и совершенно незнакомые люди без конца говорили, что мне нужна именно 
их поддержка. Чувствовала при этом я себя ужасно. Мне казалось жестокой даже 
мама, которая совершенно правильно заметила, что пора учиться жить и принимать 
решения самостоятельно. Но в России для меня уже все было чужим и страшным. И я 
решила вернуться в Америку. Вместе с Дашей.


Я много думала о том, почему Бог дал мне Сергея и так быстро забрал его к Себе. 
Может быть, чтобы в полной мере дать мне почувствовать, как тяжела жизнь, когда 
остаешься с ней один на один? Или то, как может болеть сердце? На похоронах и 
после многие говорили мне, что не могут поверить в то, что Сережи больше нет. У 
меня было обратное чувство. Я приняла его смерть всем своим существом. Может