любили эту быструю двухминутную композицию. Они любили откатать короткую на 6,
0! В Лейк-Плэсиде, если бы судили из десяти баллов, можно было ставить десять. 
Эти две минуты были итогом всей их жизни. Скорость, синхронность, абсолютное 
сочетание движений и музыки — это было идеальное выступление. Я видела их 
катание тысячи раз: на тренировках, соревнованиях, показательных выступлениях, 
но так, как в Лейк-Плэсиде, они не катались никогда. И весь тяжело молчавший 
зал, страдающий от несостоявшейся надежды, встал. И начал скандировать: 
«Роднина, Роднина, Роднина».
Но эта короткая программа, этот вечер забрали слишком много сил у них. Через 
день они вышли на произвольную, катали ее достойно, не ошибались, однако в 
конце уже не выглядели темповыми, бодрыми — это происходило не от физической, а 
от психологической усталости. Запас эмоций у них выплеснулся за день до 
заключительного вечера. На табло зажглись оценки. Саша подошел ко мне: «Тетя 
Таня, держи». Я ему плечо подставила, он в бессознательном состоянии, а у него 
интервью собираются брать, камеры наставлены. Зато Ира как будто сил у бортика 
хлебнула: «Тетя Таня, я третий раз олимпийская чемпионка!!!» Я говорю: «Ты что, 
даже не устала?» — «А что уставать, когда третью Олимпиаду выигрываешь!» — 
«Саше плохо».— «Отойдет»,— отвечает Ира. Мы положили Сашу, дали ему нашатыря... 
И они поехали к пьедесталу.
Там Ирина заплакала. Плакала и я, понимая, что прощаюсь с ними. В свое время 
они, знаменитые чемпионы, пришли, доверились малоизвестному тренеру. Шесть лет 
я работала с ними и теперь прощаюсь, но с легким чувством, понимая, что я 
сделала все, что могла, Я помогла сберечь эту пару, сохранить ее для спорта, 
возможно, продлила их спортивную жизнь. Нет, я их не подвела.




Ира и Саша


О том, что Ирина Роднина и Александр Зайцев ушли от Станислава Алексеевича Жука,
 я долго не знала. Я сидела дома, когда раздался телефонный звонок. Звонил Жора 
Проскурин, который в те годы работал тренером по парному катанию в 
Спорткомитете. «Таня, никуда не уходи, — попросил он, — через пятнадцать минут 
к тебе Роднина с Зайцевым приедут». Я только успела спросить: «Зачем?»
Стоял октябрь, сезон только начинался. С Родниной и Зайцевым прежде меня не 
связывали никакие отношения, скорее наоборот. Когда от Иры ушел Уланов, она 
решила, что пару Уланов — Смирнова буду тренировать я... И в лучшем случае 
относилась с тех пор ко мне настороженно.
Жора отвечает: «Ты будь готова, они приедут договариваться с тобой о совместной 
работе». Первым моим чувством был испуг. Я не знала, что делать: тыкалась по 
углам квартиры и двадцать минут была сама не своя.
В дверь позвонили. Они вошли, очень собранные. Так тесно и близко я никогда с 
ними не общалась. Они сели рядышком и, по-моему, хором сказали: «Таня, мы 
пришли, чтобы предложить тебе работать вместе с нами. Мы уже у Жука 
тренироваться больше не будем, мы едем сейчас из Спорткомитета, и там нам уже 
разрешили перейти к новому тренеру».
Возможно, в подобной ситуации полагается прикидываться и говорить: «Ну, ладно. 
Я подумаю, сообщу ответ через недельку». Но я совершенно этого не умею делать, 
к тому же раз вопрос решен и с Жуком, и со Спорткомитетом, значит, я не попадаю 
ни в какие интриги. И я согласилась сразу. Работать с такими спортсменами — 
какой тренер от этого откажется?
Мы никогда не обсуждали, почему они ушли от Жука. Так, говорили об этом 
вскользь. У меня по сей день есть на этот счет свое мнение. Но основное — не 
сложились у них с тренером человеческие отношения.




Первые шаги на тренерском поприще


Тут уж ничего не поделаешь. Работать тогда не в радость ни тренеру, ни 
спортсменам.
«Я попробую, — сказала я в тот день Ире и Саше,— только не судите меня поначалу 
строго. Я же никогда, не тренировала раньше таких выдающихся спортсменов». У 
меня занимались Черняева — Благов, и они были чемпионами Союза, у меня 
занимались Леонидова — Боголюбов, они ходили в призерах... Но Роднина есть 
Роднина, и поэтому я сказала: «Давайте попробуем». А они сразу: «У тебя во 
сколько сегодня тренировка?»— «Вечером, в восемь часов, в Лужниках». Они так 
радостно отзываются: «Мы приедем, мы выучили много элементов, мы без дела не 
сидели, мы не с пустыми руками приедем». Так сыпали, будто заранее готовились к 
этому визиту и боялись, что их не возьмут.
Ира с Сашей ушли, а я, обалдевшая, осталась в прихожей. Пришла в себя, 
позвонила отцу. «Ну смотри, Таня, — сказал он, — ты берешь на себя огромную 
ответственность. Ты теперь не о себе думай, ты ее не должна подвести (это он о 
Родниной, он ее ласково называл «великая чемпионесса»). Ты теперь ночью спать 
не должна, пока им что-нибудь интересное не придумаешь. Потому что, если ты 
ничего нового Родниной не дашь, если она у тебя просто так годик-два покатается,