меня искусству «сдирать кожу полосками». Я попросил его показать всем свои 
способности на мне, и только рассмеялся, когда он попытался ущипнуть меня, но 
не смог даже оставить хотя бы намёка на синяк.
     Очевидно, что сильный хват очень нужен занимающимся каратэ. Я слышал 
историю о человеке, который имел такой сильный хват, что мог, ухватившись рукой 
за край крыши свернуть с места целиком весь дом. Каждый, кто видел дома, 
строящиеся на Окинаве, согласится, что сделать это не просто. Я своими глазами 
однажды видел, как мастер Итосу одной рукой раздавил бамбуковую палку. Такое 
может показаться совершенно невероятным, но я считаю, что сильный хват был у 
него от рождения, а тренировки только помогли развить его.
     Любой человек после соответствующей тренировки может добиться удивительных 
результатов в развитии физической силы, но есть предел физических возможностей, 
преодолеть который не может никто.
     Действительно, мастер каратэ может одним ударом сломать толстую доску или 
расколоть стопку черепиц, но я хочу заверить своих читателей, что любой из них 
может сделать то же самое после соответствующей подготовки. В этом нет ничего 
удивительного. Подобные трюки демонстрируют только физическую силу, 
приобретённую в процессе длительных тренировок, но они не имеют ничего общего с 
подлинным духом каратэ.
     Часто люди, незнакомые с каратэ, меня спрашивают, зависит ли уровень 
мастерства каратэка от количества досок или черепиц, которые он ломает одним 
ударом. Между этими двумя показателями никакой связи не существует. Каратэ-до 
является одним из самых совершенных видов боевого искусства, и любой человек, 
хвастающий большим количеством досок или черепиц, которые он может разбить 
одним ударом или заявляет, что способен вырвать из груди противника рёбра, на 
самом деле имеет очень смутное представление о сути каратэ.
     
Мои учителя
     
     В те годы, когда я начинал свою учительскую карьеру, в начальных школах 
существовало четыре категории служащих: учителя младших классов, учителя 
старших классов, преподаватели специальных курсов и помощники учителей. Первые 
четыре года обучения в начальной школе были для всех учеников обязательными.
     Учителя первой категории преподавали в первом и втором классах, учителя 
второй категории – в третьем, четвёртом и более старших классах (с пятого по 
восьмой), которые не были обязательными.
     Поначалу я был принят на должность помощника, но довольно скоро сдал 
квалификационные экзамены и получил должность учителя младших классов. После 
этого меня перевели на работу в город Наха, административный центр префектуры 
Окинава. Этот перевод, который одновременно был моим продвижением вверх по 
служебной лестнице, очень обрадовал меня: появилось больше времени и 
возможностей для занятий каратэ.
     Позже я сдал экзамены, на должность учителя старших классов, но в связи с 
тем, что я не был выпускником педагогического училища, а в школы Окинавы 
приходило всё больше квалифицированных учителей, мне стало ясно, что моя 
служебная карьера будет делом трудным и очень медленным.
     Тем не менее, когда директор школы, в которой я работал, рекомендовал меня 
на более высокую должность, я от этой возможности продвижения отказался, потому 
что мне предстояло отправиться преподавать в отдалённом районе на островах 
архипелага, а это означало длительную разлуку с моими учителями каратэ. 
Решиться на такое я не смог.
     Была ещё одна причина для моего отказа покинуть Наха. Упоминание о ней нас 
вновь вернёт к конфликтам, вызванным запретом самурайской причёски. Дело в том, 
что семьи многих моих учеников были убеждёнными сторонниками «упрямых», и 
поэтому, хотя шёл уже двадцать четвёртый или двадцать пятый год правления 
Мэйдзи, до полного и беспрекословного подчинения запрету тёммагэ на Окинаве 
было ещё далеко. Моя семья тоже поддерживала «упрямых», поэтому я хорошо 
понимал чувства, которые возбуждало такое неповиновение решениям правительства. 
В то же время я знал о больших изменениях, происходивших практически во всех 
сферах жизни японцев, и уже не мог относиться к проблеме причёски как к чему-то 
действительно серьёзному.
     Министерство просвещения видело эту проблему в ином свете. Раздражённое и 
напуганное неповиновением жителей Окинавы, оно издало указ, по которому каждый 
ученик острова должен был отказаться от самурайской причёски немедленно. Однако 
выполнить указ было гораздо сложнее, чем издать его, потому что дети 
отказывались расставаться с этой причёской, не хотели ходить в школу и 
оттягивали начало обучения на возможно более длительный срок.
     В результате этого указа в начальную школу приходили ученики-переростки, и 
учителям с ножницами было не под силу справиться с ними. Кроме того, многие из 
учеников занимались каратэ, которое к тому времени стало распространяться на 
Окинаве более открыто. Учителя начальной школы, которые пытались насильно 
подстричь своих учеников, часто убеждались в собственном бессилии.
     По этой причине учителям, знакомым с приёмами каратэ, начальством было 
поручено немедленно поймать и подстричь тех учеников, которые тоже занимались 
каратэ. До сих пор я часто вспоминаю этих детей, «пленённых» после короткой и 
ожесточённой схватки и принуждённых подчиниться неумолимым ножницам. Они стояли 
со слезами на глазах, но крепко сжимали кулаки и были полны решимости 
расправиться с обидчиками, лишившими их символа мужественности. Как бы то ни 
было, за короткий срок головы всех наших мальчиков были чисто выбриты, и 
ненужные страсти вокруг самурайской причёски прекратились навсегда.