Перевод в эту школу значительно облегчил бы мне занятия каратэ, но он так и не 
состоялся. О конфликте в округе Кокурё я слышал не больше других.
     В окинавской столице знали, что главной причиной конфликта являются 
политические противоречия, поэтому на помощь призвали комиссию из членов Совета 
Округа, Совета Префектуры и правительства префектуры. Как это ни странно, но в 
состав комиссии был включён и я. Как это случилось, я не знал тогда, не знаю и 
сейчас. Я, простой школьный учитель, не мог даже претендовать на подобную честь.

     Я предполагаю, что именно мои занятия каратэ были главной причиной того, 
что я попал в эту комиссию. Конечно, не потому, что я мог разрешить эту ссору в 
рукопашной схватке, а потому, что многие её участники занимались каратэ, знали 
меня, и моё участие в разрешении ссоры могло им понравиться. Как бы то ни было, 
отказаться я не мог и попросил короткий отпуск у директора школы. Отпуск был 
мне разрешён.
     В то время на острове единственным транспортным средством были лошади. 
Ранним утром мы отправились в путь в лёгкой коляске, запряжённой лошадью. 
Дорога была дальней, и нам дважды пришлось менять лошадей.
     Приехав на место, мы обнаружили, что между жителями двух крохотных 
деревень установились отношения сильного недоверия и враждебности, которые в 
конце концов могли перейти в открытое столкновение. Мы решили вести себя как 
можно тактичнее и постараться удержать события под контролем.
     Затем произошло следующее. Когда жители обеих деревень собрались вместе с 
нами на «нейтральной полосе», то они кипели злобой друг против друга. Мы в это 
время стояли между ними. И вдруг, почти одновременно, от обеих групп ко мне 
подошли два человека, которые обратились ко мне с почти одинаковыми словами: 
«Фунакоси, а что ты здесь делаешь?»
     Увидев это, мои коллеги из комиссии по разрешению спора, попросили меня 
попытаться разрешить конфликт без посторонней помощи, Не сомневаюсь, они решили,
 что поскольку у меня есть друзья в обеих деревнях, то я смогу легче и быстрее 
уладить возникшие проблемы. Я же, напротив, не был так уверен в успехе и знал, 
что любое моё неверное слово может привести к драке, а тогда добиться прочного 
мира будет невозможно.
     Как бы то ни было, я принялся за эту "работу. Я решил быть вежливым и 
беспристрастным, насколько это возможно, и выслушать доводы обеих сторон. Я 
сделал это, но и в тот день, и в течение следующего дня были моменты, когда мне 
казалось, что на меня набросится толпа разъярённых жителей сначала одной 
деревни, а потом другой. Но я сохранял терпение и спокойствие, не совершал 
необдуманных поступков, и эта расправа так и не состоялась. Наконец, после двух 
дней внимательного выслушивания, я предложил им компромиссное решение, которое 
оказалось приемлемым для обеих сторон. Мир был заключён, и в помещении 
начальной школы в деревне Сяка состоялась официальная церемония в честь этого 
радостного события. После этого члены комиссии сели в свои коляски и 
возвратились домой.
     Месяц спустя, меня вызвали в отдел просвещения префектуры Окинава и 
сообщили о моём переводе с повышением в школу в центре города. Моя заветная 
мечта сбылась, и я приписываю её исполнение только моим занятиям каратэ, 
которое оказалось столь полезным в моей миротворческой миссии.
     
Скромность
     
     Когда я работал помощником учителя в школе города Наха, то вынужден был 
дважды в день совершать длительную прогулку, потому что мы с женой жили в доме 
её родителей в Сюри. Однажды в нашей шкоде состоялось совещание учителей, 
которое продолжалось слишком долго. Когда я отправился домой, было уже поздно, 
начинал накрапывать дождь, и единственный раз я решил быть расточительным и 
нанять рикшу.
     Чтобы скоротать время в пути, я завёл с рикшей разговор и, к своему 
удивлению, обнаружил, что он односложно отвечает на мои вопросы, я знал, что 
обычно рикши так же болтливы, как парикмахеры. Кроме того, его речь была 
исключительно вежливой и больше подходила образованному человеку. В то время на 
Окинаве существовало два вида рикш – «хиругурума» («дневные рикши») и 
«ёругурума» («ночные рикши»). Я знал, что некоторые ночные рикши были самураями,
 утратившими своё прежнее положение после реформы.
     «Может быть, человек, везущий меня в Сюри, является одним из моих знакомых 
– подумал я.– Если это так, то мною нарушены правила приличия.» Однако, этот 
вопрос оставался открытым и решить его мне было нелегко, потому что на рикше 
была широкополая соломенная шляпа, с помощью которой ему удавалось скрывать от 
меня своё лицо.
     Тогда я решил применить способ, который, как я думал, позволит мне увидеть 
лицо рикши, я попросил его остановиться, чтобы оправиться. Когда он опускал 
ручки коляски на землю, я ясно понял, что этот человек – не обычный рикша. Я 
попытался взглянуть ему в лицо, но он быстро отвернулся. Всё же было что-то 
очень знакомое в осанке этого высокого и стройного человека.
     К этому времени дождь прекратился, к бледная луна вынырнула из облаков. 
Когда я вернулся к коляске, то вновь попытался взглянуть рикше в лицо, и снова 
моя попытка не удалась. Раздосадованный своей неловкостью, я решил прибегнуть к 
другому плану, который должен был сработать. «Мы прошли уже значительную часть 
пути,– сказал я рикше.– Вы, должно быть, устали. Вечер сегодня прекрасный. 
Почему бы нам не прогуляться немного?»
     Рикша согласился, но мой план снова потерпел неудачу, потому что рикша