Джерри Краузе, в то время работавший селекционером клуба, называвшегося тогда 
«Балтиморские пули» (затем он сменил название на «Вашингтонские пули», а еще 
позже – на «Вашингтонские волшебники») («Washington Bullets» на «Washington 
Wizzards»).
Краузе впервые увидел Джексона зимой 1966/67 г., когда тот был старшекурсником. 
Парень ему понравился, и Джерри решил пригласить его в свой клуб.
Краузе, которому довелось впоследствии сыграть в судьбе Джексона важную роль, 
прослышал о молодом, немного нескладном и чрезвычайно длинноруком парне из 
Северной Дакоты. Чтобы увидеть его в деле, он поехал на матч, где команда 
Джексона встречалась со сборной Лойола-колледжа. Дорога в Гранд-Форкс выдалась 
нелегкой. Автомобиль Краузе с трудом продирался сквозь снежные заносы, которые, 
кажется, стали непременным спутником жизни всех селекционеров.
«Джерри, ты когда-нибудь видел такого длиннорукого парня?» – спросил Билл Фитч 
Краузе и попросил Джексона продемонстрировать его знаменитый «трюк в 
автомобиле». Краузе запомнил, что в том матче, на который он специально приехал,
 Джексон совершил 18 результативных дальних бросков. Краузе хотел заполучить 
Фила, но за ним охотился и другой клуб – «Нью-Йорк Никс».
Селекционеру ньюйоркцев Рэду Хольцману Джексон очень понравился. Особенно ему 
понравилась его манера прессинговать, а также его быстрота, гибкость и даже 
некоторая грация. «Как вы научили его так здорово передвигаться по площадке?» – 
спросил Хольцман Фитча, посмотрев, как эффективно и чисто прессингует Джексон. 
Фитч рассказал ему о тренировках трое на трое с упором на прессинг. В итоге 
Джексона заполучил Нью-Йорк, а не Балтимор.
Джексон часто задумывался над странностями бытия. Почему именно он оказался в 
центре баскетбольной истерии? Почему именно он тренирует самых титулованных в 
мире спортсменов, почти каждый день перелетает из города в город, дремля в 
плюшевом кресле чартерного лайнера, нанимает телохранителей, чтобы отбиться от 
толпы ждущей его после матчей, и зарабатывает около 60 тысяч долларов за игру, 
включая матчи «плей-офф»? Эта сумма примерно вдвое превышала расценки первого 
его контракта, заключенного с «Никербокерс» на два года. Профессиональная 
карьера Джексона, тридцатилетие которой он отметил в 1997 г., складывалась на 
протяжении почти всего существования НБА. На Великих Равнинах, где он вырос, 
телевидение во времена его детства было в новинку, и ему редко удавалось 
смотреть баскетбольные матчи. Фактически впервые он увидел матчи НБА, уже учась 
в колледже. Соревнования по баскетболу тогда вообще редко транслировались, 
американское телевидение предпочитало чемпионаты США по бейсболу. Хотя, учась в 
колледже, Фил смотрел некоторые матчи НБА, но вот как играет «Никс», он никогда 
не видел.
Когда зашла речь о переходе Джексона в профессионалы, им заинтересовался еще 
один клуб – «Миннесота Пайперс», входивший в Американскую баскетбольную 
ассоциацию (АБА). Он и предложил Филу двухгодичный контракт на сумму 25 тысяч 
долларов. «Никс» повысил ставку – 26 тысяч, тоже за два года (12,5 и 13,5 
тысячи соответственно) плюс 5 тысяч премиальных. Деньги по тем временам были 
огромные, и Джексон, конечно, с радостью принял предложение ньюйоркцев.
Он был уверен в своем будущем. Несколько лет он поиграет, во время летних 
отпусков закончит учебу в университете, получит ученую степень в области 
психологии, а затем найдет работу, соответствующую его интересам. В общем, 
жизнь налаживалась.
В начале мая 1967 г. Джексон прилетел в Нью-Йорк. Город ошеломил молодого 
провинциала. В аэропорту Фила встретил Рэд Хольцман. Они направились в 
Манхэттен, и, когда въехали в подземный туннель, ведущий из Квинса в центр, 
какой-то подросток швырнул в окно машины камень. Хулиган не промахнулся – 
стекло треснуло. Разъяренный Хольцман вполголоса бормотал страшные ругательства,
 но вскоре взял себя в руки и, повернувшись к Джексону, сказал: «Вот так, если 
хочешь жить в Нью-Йорке, тебе придется смириться с подобными выходками».
Затем Джексон встретился с Эдди Донованом, генеральным менеджером клуба. Тот 
поинтересовался, имеет ли новобранец какое-либо представление о 
профессиональном баскетболе. Фил ответил, что во время учебы в колледже ему 
довелось посмотреть по телевизору несколько игр серии «плей-офф». На этом их 
разговор и закончился.
Все, что увидел Джексон в Нью-Йорке, показалось ему чем-то невероятным. Дело 
происходило в самый разгар войны во Вьетнаме, и как раз в день приезда Фила в 
городе состоялся марш протеста. Зная, что Нью-Йорк – центр либеральных идей и 
умонастроений, Джексон не сомневался, что это антивоенная демонстрация. Но он 
ошибся: это был марш протеста против пацифистов. Демонстранты – представители 
профсоюзов – шли в рабочих касках и требовали довести войну до победного конца. 
Все это выглядело довольно отвратительно и напугало Джексона. Он решил 
прогуляться по городу. Сначала Фил зашел в маленькое кафе, где долго слушал 
перебранку двух официанток, не поделивших чаевые. Затем продолжил экскурсию, во 
время которой обнаружил все же и противников войны во Вьетнаме. Они стояли на 
коробках из-под мыла и выкрикивали пацифистские лозунги. Фил решил, что 
Нью-Йорк – интересный город и играть здесь – одно удовольствие. Ну что ж, 
молодости присущ оптимизм.
«Фил всегда удивлял меня, – вспоминал Билл Фитч. – Когда я впервые его увидел, 
то меньше всего думал, что он станет профессиональным игроком. Я не имею в виду,
 что представлял его в роли священника, но все же… Потом, когда он поступил в 
колледж, я решил, что он со временем станет профессором. Но, как видите, он 
стал играть за «Никс», и играл очень неплохо. Помню, как я навестил его в 
Нью-Йорке. Мы целый день шатались по Гринвич-Вилледж. У него были волосы до 
плеч. Выглядел он не просто как хиппи, а как суперхиппи. Вот уж никогда не