селекционер. Очень хороший, воспитанный парень. Только и слышишь от него: «Да, 
сэр!» и «Нет, сэр!» Прекрасный студент, рвется в отличники – это сразу заметно. 
Отец и мать у него – проповедники. Я сказал ему, что немедленно беру его в свою 
команду».
По просьбе своего школьного тренера Джексон продемонстрировал Фитчу то, что сам 
он называл «трюком в автомобиле». Устроившись на заднем сиденье машины (какой 
марки и какого размера – неважно) и вытянув вперед свои длиннющие руки, он 
одновременно открывал обе передние дверцы.
Несколько месяцев спустя Фитч снова отправился в путь через весь штат, чтобы 
председательствовать на ежегодном банкете, устраиваемом в средней школе 
Уиллистона в честь ее юных спортсменов. Но главная его цель была другой – 
заполучить в университетскую команду Джексона.
«Это было самое рискованное предприятие в моей жизни, – вспоминал он. – Хотя я 
и перенес за минувшие годы хирургическую операцию на открытом сердце, но 
никогда не был на столь тонком волоске от смерти, как в ту поездку. Все время 
бушевал ураган, невиданный за многие годы. На дороге – снег толщиной 20 дюймов. 
Все машины застряли, похороненные под снегопадом. Той зимой в Северной Дакоте 
нельзя было выезжать из дома, не прихватив с собой обычные свечи. Если вы 
застряли да еще аккумулятор сел, достаете из бардачка свечу, зажигаете ее и 
ждете. Может быть, хотя и вряд ли, кто-нибудь вас обнаружит. Когда я пробивался 
в Уиллистон, вдоль всего шоссе стояли машины и в них горели свечи. Потом в 
автомобилях находили окоченевшие трупы. Я, наверное, оказался единственным, кто 
благополучно добрался до Уиллистона».
Каким-то чудом Фитч успел на банкет и произвел там фурор среди местных 
болельщиков. Вытащив на сцену Фила Джексона, он извлек из кармана наручники и с 
торжествующим криком: «Попался, голубчик!» – защелкнул их на запястьях парнишки.

Джексон искренне привязался к Фитчу, тренеру тогда еще молодому (всего 32 года) 
и как педагогу ненавязчивому. Его душевная теплота и бескорыстный энтузиазм 
резко контрастировали с холодными манерами Джонни Кундлы из университета штата 
Миннесота – другого тренера, тоже «охотившегося» за Филом. Поскольку его 
программа была более обширной и он давно привык рыскать по американской 
глубинке в поисках будущих звезд баскетбола, он сохранял дистанцию между собой 
и новобранцами. Кундла вызвал Фила и еще четырех парней на предварительные 
переговоры в Миннеаполис и заявил им, что все пятеро будут играть в следующем 
году за первокурсников (у новичков, были тогда свои, отдельные команды – к 
выступлениям за университет их еще не допускали). Джонни говорил тоном, не 
допускавшим возражений: раз он пригласил этих мальчишек, как они смеют 
раздумывать? «В следующем году приступите к тренировкам, – сказал Кундла. – У 
нас прекрасная программа. Вам понравится и она, и сам университет. Если 
возникнут вопросы, звоните мне». С этими словами он вышел из комнаты.
«Таков уж был у него стиль общения», – спокойно, без всяких претензий заметил 
Джексон 30 лет спустя. Он и тогда, впрочем, не затаил обиды – просто предпочел 
Северную Дакоту.
Играть в Дакоте ему понравилось. Откровенно говоря, в нем видели скорее задатки 
отличного бейсболиста, и многие профессиональные бейсбольные клубы уже тогда 
хотели подписать с ним контракт. Но Фил, сам не понимая почему, испытывал 
непреодолимую тягу к баскетболу. Он подружился с Полом Педерсоном, который был 
старше его на два года и среди первокурсников считался уже баскетбольным асом. 
Кроме того, он прекрасно учился, и Фитч намеренно поселил Фила и Пола в одной 
комнате студенческого общежития, чтобы старший помог младшему освоиться в 
университете.
Педерсон чувствовал особое, бережное отношение Фитча к Джексону. С другими 
игроками тренер бывал порой резок, не скупился на язвительные замечания, но с 
Филом был на удивление мягок. Очевидно, Фитч понимал, что юноша, физически еще 
не сформировавшийся, нелегко переносит нагрузки, а кроме того, испытывает 
определенный эмоциональный стресс: слишком резко сменил он строгую атмосферу 
семьи священнослужителей на вольную, в чем-то даже богемную студенческую жизнь.
Джексон показывал себя отличным спортсменом, трудолюбивым и талантливым 
студентом, хотя, конечно, свои слабости были и у него. Высокий, длиннорукий, 
слегка неуклюжий, он тем не менее обладал высокой скоростью и отлично выполнял 
броски крюком слева. Но Фитчу пришлось долго оттачивать с ним игру в обороне, 
делая упор на прессинг. У тренера был дальний прицел – он хотел сделать из Фила 
выдающегося профессионального баскетболиста. Он постоянно придумывал новые 
упражнения. В частности, так называемую «игру в хоккей». Играли трое на трое, и 
Джексону отводилась роль ключевого прессингующего игрока обороны, причем опекал 
он самых низкорослых, юрких и быстрых соперников.
Университетская команда, за которую играл Джексон, выступала неплохо. Когда он 
учился на втором и третьем курсах, она заняла соответственно третье и четвертое 
места в ответственных турнирах, причем Два раза проигрывала команде южных 
регионов штата Иллинойс, где выделялся молодой игрок Уолт Фрезиер. Джексону 
поручено было персонально опекать его, но он с этой задачей не справлялся. 
«Уолт превосходил меня в скорости, – вспоминал Фил, – и оба раза оставлял меня 
и дураках».
По причинам, связанным с особенностями этнического состава местного населения, 
Северная Дакота никогда не считалась баскетбольным раем. Большинство 
селекционеров сходились во мнении, что здешние молодые спортсмены – 
тяжеловесные и неловкие белые мальчики, лишенные воображения и не способные 
импровизировать на площадке. Но на Фила обратили все же внимание, хотя он тоже 
был белый. Одним из тех, кто заинтересовался им, оказался уже знакомый вам