окажутся неадекватными, они с Джорданом обратятся в другой клуб. Если в том 
клубе продолжат более выгодный контракт, в Чикаго они уже не вернутся, даже 
если Рейнсдорф, передумав, пойдет на уступки.
Сегодня все агенты прибегают к подобной тактике, оставляя владельцам клуба лишь 
один хороший шанс, а игрок, которого не устраивает предложенный контракт, тут 
же прерывает переговоры (если, конечно, он действительно суперзвезда, идущая 
нарасхват). Рейнсдорф, разумеется, сознавал, что выбора у него не больше, чем у 
человека, находящегося под дулом пистолета, но вместе с тем он был уверен, что 
вряд ли кто-нибудь предложит Джордану более крупную сумму, чем может – если 
поднапрячься – выплатить он.
Для начала Рейнсдорф заговорил о двухгодичном контракте на общую сумму 45 
миллионов долларов (20 – за первый год и 25 – за второй). Фальк и Джордан 
запросили 55 миллионов. Рейнсдорф ответил, что такая сумма рискованная: а вдруг 
Майкл получит серьезную травму? Сумма контракта действительно его пугала: по 
тем временам это была платежная ведомость всей команды, причем не средненькой, 
а вполне достойной. В конце концов стороны сошлись на годичном контракте 
стоимостью в 30 миллионов долларов. Один год вполне устраивал Рейнсдорфа: он 
еще не решил, как долго сможет он – даже если «Буллз» опять станет чемпионом – 
выплачивать игрокам такие суммы. Впоследствии оказалось, что Рейнсдорф совершил 
промах. Надо было соглашаться на 55 миллионов, на которых настаивал Фальк, 
поскольку случилось так, что за эти два года пришлось выплатить Джордану уже 63 
миллиона.
Когда в 1997 г. «Буллз» в борьбе за свой пятый чемпионский титул одолели в 
финальной серии «Юту», Джордан во время праздничной церемонии по поводу победы 
чикагцев обратился по национальному телевидению к руководству клуба с просьбой 
сохранить состав команды, дать ей возможность и в дальнейшем защищать в честной 
спортивной борьбе звание чемпиона США.
Это публичное выступление Майкла точно передало настроения, царившие тогда в 
стане «Буллз». Многие игроки опасались, что владельцы клуба намерены перекроить 
состав команды.
По рассказам очевидцев, Рейнсдорф был взбешен публичным выступлением Майкла, 
посчитав его откровенным шантажом. В какой-то степени это соответствовало 
истине. Рейнсдорф полагал, что, выступая с подобным заявлением на столь 
торжественной церемонии на глазах многомиллионной аудитории, самый популярный в 
мире спортсмен подготовил таким образом платформу для нового раунда переговоров.
 Генеральный менеджер «Буллз» воспринял поступок Джордана как удар ниже пояса. 
Майкл призвал к себе на помощь общественное мнение, которое является нешуточной 
силой. И все же главной целью Джордана была не забота о своих личных интересах, 
он хотел, чтобы в Чикаго – этом честолюбивом городе – продолжала длиться 
золотая эра национального баскетбола.
Для нанесения удара Джордан выбрал подходящий момент. И тренеры и игроки 
чувствовали тогда, что владельцы клуба не заинтересованы в дальнейшем его 
прогрессе. Во время финальной серии 1997 г. Рейнсдорф пригласил Фила Джексона 
на ланч. Дело происходило в Парк-Сити (штат Юта), где остановилась команда. За 
ланчем он сообщил тренеру, что на предстоящих переговорах с игроками у 
руководства клуба возникнут трудности и что он охотно заплатит Джексону 
приличную сумму – 1 или 2 миллиона долларов, но с одним условием: тот навсегда 
расстается с «Буллз». Ему это, дескать, лучше: потратив время на раздумья, 
Джексон не упустит шанс найти тренерскую вакансию получше. Уйти из клуба он 
должен молча, без эксцессов. Это был первый сигнал того, что владельцы клуба 
временно зарыли в землю боевые топоры, чтобы скопить силы к жарким схваткам 
предстоящего межсезонья.
В течение нескольких месяцев после финальной победы «Буллз» над «Ютой» в 
воздухе витали вопросы, сохранит ли команда своих ведущих игроков и займет ли 
снова свой пост Фил Джексон. Материалы к предстоящим переговорам тренера клуба 
с его владельцами заполонили местную прессу, потеснив проблемы школьного 
образования и муниципальных бюджетов. Джексон был не просто тренером, но и 
ключевой фигурой: ведь Джордан, узнав о намерении Краузе пригласить в клуб 
другого наставника, решительно заявил, что тренироваться и играть будет только 
под руководством Джексона.
Перед самым окончанием сезона 1997 г. Майкл в беседе с журналистами сказал в 
шутку, что, если бы он был владельцем клуба, он заплатил бы самому себе 50 
миллионов долларов в год (то есть увеличил бы сумму своего контракта на 20 
миллионов), Джексону – тоже 50, а Пиппену – 75 миллионов (тот получал всего три 
миллиона, о чем пойдет речь ниже). «Да, забыл Родмана, – спохватился Майкл. – 
Деннис получает сейчас 25 миллионов. Возможно, он стоит большего, но, к 
сожалению, мой воображаемый бюджет не резиновый».
Выигрыш пятого по счету чемпионата НБА не сгладил трения в чикагском клубе. 
Заметно ухудшились отношения между Джексоном и Краузе (отношения между 
Джексоном и Рейнсдорфом никогда не были безоблачными). Джексон заметно 
нервничал, часто менял точки зрения, занял нейтральную позицию в разладе 
Пиппена и Краузе. В общем, в клубе царил разброд.
Если бы Джордан твердо решил остаться в клубе (а общественное мнение, 
сложившееся в Чикаго и других городах, требовало от него именно этого), он 
выставил бы ультиматум – сохранить команду в неприкосновенности. Для этого ему 
понадобились бы дополнительные аргументы. В частности, оставить Скотти Пиппена, 
с которым он великолепно взаимодействовал на площадке. Они понимали друг друга 
с закрытыми глазами. Именно Пиппен помог Джордану стать Джорданом.
В то время срок контракта Пиппена, в отличие от контрактов Джордана, Джексона и 
Родмана, еще не истек. Сумма, проставленная в нем, была, конечно, смехотворно