Коллегой по команде для Тима Шенкена в команде Surtees стал бывший чемпион по 
мотогонкам Майк Хэйлвуд, которому удалась вторая карьера в Формуле 1. Несмотря 
на все свои способности, Майк должен был сам оплачивать свои счета в гостинице 
и получал только проценты от тех денег, которые выигрывал. Очкастому миланцу 
Андреа де Адамичу место в команде Surtees-Walker купила фирма, производящая 
керамику Pagnossin.
Самый неожиданный переход этой зимы привел Жана-Пьера Бельтуа из Matra в BRM. 
Шесть лет он был буквально женат на Matra, но не навсегда, как уже в Монце 
Жан-Пьер сообщил Тиму Парнеллу. В начале ноября Парнелл позвонил в Париж и 
новое "Entente cordial" - было заключено. "Мой зять быстрее, чем все думают", - 
честно сказал Север. Бельтуа был рад, - "наконец-то у меня появилась машина, на 
которой я могу стать чемпионом".
Вокруг своего нового лидера команды "Мистер BRM" Луис Стэнли выстроил 
гигантскую армаду. "Я только потому не выставляю по десять машин на европейских 
гонках и двенадцать за океаном, что у нас не хватает моторов и механиков". Роб 
Уокер предупредил: "Чем больше машин выставляет команда, тем меньше их шансы на 
победу". А Стюарт вздохнул с облегчением: "При такой политике BRM не будет 
соперником в чемпионате". Даже по мнению торговца книгами из Виллаха, Курта 
Пфанцельта, компьютерного мозга статистики Формулы 1, "Стэнли похож на 
директора "Детской деревни СОС" у него для всех найдется место". Незадолго до 
Рождества Стэнли и Marlboro представляли в Ле Кастелле свою команду: Бельтуа, 
доктор Хельмут Марко (которого вызвали по телефону, "я даже не знаю, в чем 
дело"), Питер Гетин, Хоуден Генли и Алекс Соле-Руа.
По мнению Гетина, в какой-то момент эта половина футбольной сборной должна была 
сократится до команды из двух или трех человек. Также обсуждалась возможность 
создания команд А и Б. Для победителя Ле-Мана Марко "все стало ясно, когда я в 
декабре подписал договор". Первые тревожные признаки появились в Швеции: на 
стокгольмскую выставку гоночных автомобилей BRM отправила машину Гетина, на 
которую шведы наклеили надпись "Виселль". Немедленно из Берна пришел телекс: 
"Надпись надо немедленно убрать, Виселль не является членом команды".
Каждый год самым приятным событием межсезонья для меня является встреча с Джеки 
Стюартом. В 1971/72 осень и зима выдались для Джеки хлопотными, как никогда. За 
шесть недель ему только две ночи удалось поспать в собственной постели. Меня 
поражает, насколько спокойным и оригинальным может быть чемпион в такие бурные 
периоды презентаций, чествований и выступлений на публике - хотя "мне требуется,
 по меньшей мере, восемь часов сна, чтобы отдохнуть". Он провел пробные сьемки 
для фильма, рекламировал, работал, собирал деньги и путешествовал: главным 
образом для Ford и Goodyear.
В Канаде Стюарт купил лохматую шубу до щиколоток, хотя его спутник Стюарт 
Тернер из Ford и предупредил: "Если ты рискнешь надеть это на публике, я рядом 
с тобой не покажусь и перейду на другую сторону улицы". Когда оба прибыли в 
Скандинавию их ожидал 35-градусный мороз. Джеки в его лохматой шубе "было очень 
тепло, а бедный Стюарт в своем тонком плаще аж посинел". На одной из вечеринок 
Стюарт встретил босса Fiat Аньелли, "который меня спросил, когда я перейду в 
Ferrari". Чемпиону мира было ясно, что в 1972 году Lotus подтянется, "ведь 
Колин Чэпмен никогда не спит, тем более после поражений". Подобно тому, как 
Джеймс Бонд и Голдфингер, прощупывая друг друга, играли партию в гольф, Чэпмен 
и Стюарт отправились на охоту. "Представь себе - я четыре раза в него 
промахнулся", - рассказал мне Джеки на следующий день.
Когда мы обедали вместе на "Шоу Йохена Риндта" в Эссене, Стюарт подвел итоги: 
"В 1971 году я работал тяжелее и заработал больше чем когда-либо раньше - так 
что мне грех жаловаться. В мой первый год, в 1964-м, я стартовал 53 раза на 26 
разных машинах. Насколько богаче я бы стал в 1971-м, если бы стартовал не в 
21-й гонке, а также в 53-х!" Подошел официант и Джеки заказал яблочный сок, 
"потому что кока-колу мне придется пить только в будущем году". Он имел в виду 
спонсорский договор с McLaren в серии Кан-Ам.
Переход Джеки из Lola в McLaren стал "делом на десять дней: между первым 
звонком и подписанием договора. Хотя я по характеру верен и не меняю так просто 
команду", - сказал мне Стюарт, - "но, как гонщик, я обязан побеждать. Это моя 
профессия. Мое дело не организовывать команду, а ездить. И ездить я хочу не 
ради того, чтобы победить McLaren, а чтобы выигрывать". Очередной пример его 
острой как нож логики. "У меня нет иллюзий: если бы я отказался, McLaren наняли 
бы или Севера или Петерсона".
Но Франсуа уже вел переговоры с командой Кан-Ам американского миллионера Юнга, 
который "хотел бы для своего сына приятного напарника". А Ронни подписал 
договор на гонки спортивных машин с Ferrari. Зимы оставалось все меньше. Джеки 
на три недели сбежал от всех дел в свое шале в Гштаад, но на лыжах не ходил, 
"потому что мои спонсоры боятся, что я себе все кости переломаю". Зато на его 
сына Пола кто-то наехал на трассе: перелом ноги. Так что Джеки считал 
правильным строжайший запрет на лыжи в команде Tyrrell, особенно "потому, что 
Франсуа всегда спускается так дико. Если он себе что-то сломает, то на месяцы 
выйдет из строя. А команде потребуется замена, тот будет ездить все лучше - и 
прощай большие планы. Действительно грандиозную карьеру трудно выстроить, она 
требует полной самоотдачи".
Каждый раз, когда звезды Tyrrell начинали жаловаться на свой лыжный запрет, 
Жаки Икс только улыбался: "В моем договоре даже стоит, что я должен ходить на 
лыжах". Выносливость в преисподней Гран-при важнее, чем многие думают. У 
каждого есть свое слабое место: Регаццони часто подводят запястья, иногда он 
вылазит из машины с посиневшими руками. Иногда в быстрых, вытянутых поворотах у 
Стюарта болят плечи, "как будто сейчас руки отвалятся". Зато Север на каждом