мне настоящим немцем". Но чем длиннее становились гоночные дистанции, тем более 
сокращалась дистанция до Йохена, ведь Эмерсон привык по Формуле 3, "что все 
заканчивается через 20 минут". В Формуле 2 схватки казались ему бесконечными - 
особенно на Нюрбургринге, "самой сложной гонке в моей жизни: первый круг - я 
только в 1,2 секундах позади Йохена. Второй круг - Йохен исчез за горизонтом, 
Белл и Штоммеллен меня обогнали. И только тут я понял, насколько мне не хватает 
опыта".
У Йохена было достаточно опыта и мастерства, и теперь он объявил Чэпмену, "что 
в 1970 году я хочу стать чемпионом и на этом закончить карьеру". Второй номер, 
очкарик Джон Майлс, все явственнее демонстрировал свои комплексы и 
медлительность. Он не соответствовал представлениям Чэпмена об идеальном 
гонщике - очень быстром, выносливом и с неугасимой жаждой борьбы. Но может, 
таким был Фиттипальди? Эмерсон случайно оказался на фабрике Lotus в Хезеле, 
когда Чэпмен выезжал из гаража на своем Elan 2+2. "Он крикнул: "Привет Эмерсон, 
я хочу, чтобы ты провел пару тестов в Формуле 1", а у меня от страха челюсть 
отвисла. Но я постарался выглядеть спокойным: "Никаких проблем, просто 
позвоните мне".
Чэпмен действительно позвонил, и Эмерсон провел тестовый день, который он 
никогда не забудет. На частном самолете Чэпмен привез его в Сильверстоун. Риндт 
там тестировал Lotus 72 для Зандвоорта, а в боксах ждала машина, на которой он 
одержал победу в Монако - Lotus 49. Йохен проехал пару прогревочных кругов и 
кивнул Колину: "Машина в порядке, Эмерсон может садиться". Поскольку бразилец 
намного ниже Йохена, пришлось поменять сиденье и педали, и лишь после этого 
сбылась детская мечта Эмерсона - он сидел в машине Гран-при.
Фиттипальди был удивлен - и обеспокоен: "Чэпмен всегда работает на самом краю и 
того же ожидает от своих подчиненых. Если я буду ехать медленно, то разочарую 
его - если же я буду ехать слишком быстро, то, возможно, разобью машину. Быстро 
и надежно - это сложно. А трасса опасная и скользкая".
Когда Эмерсон тронулся из боксов, он чувствовал себя "как король. Первые круги 
прошли как во сне". Через десять кругов он остановился в боксах: "У машины 
избыточная поворачиваемость". Йохен ухмыльнулся: "Я знаю, что ты можешь 
сделать: дай больше газу!". Фиттипальди последовал совету своего кумира, "и 
Йохен пришел в такой восторг, что лично показал мне таблицу с временем". 
Мария-Хелена сфотографировала Риндта с черным табло: 1:22,8 - в Гран-при 1969 
года этого хватило бы для места в четвертом стартовом ряду, между Зиффертом и 
Кариджем.
Таким было положение дел, когда Чэпмен приехал в Зандвоорт. Планы Риндта об 
отставке были секретом, который Йохен, Нина, Колин и я хранили в себе. Лишь 
только очень дружески, по отношению к Lotus, настроенной рыжей журналистке 
Присцилле Фиппс (сейчас она под псевдонимом Элизабет Хэйвард пишет книгу о 
Фиттипальди) Чэпмен позволил себе намекнуть: "У меня в руках уже следующий 
чемпион мира, но его я назову только тогда, когда придет время". После этого 
Гран-при Голландии Риндт оплакивал под лавровым венком своего погибшего друга 
Пирса Кариджа, какое-то время он даже подумывал о немедленном уходе и Нина тоже 
была шокирована. "Ради бога, как вы можете ехать дальше, когда видите огонь, и 
не знаете, спасся ли ваш товарищ или беспомощно зажат под обломками?", спросила 
она одного из гонщиков. Профессионал ответил жестко: "Я знал. Запах был такой 
же, как в Руане в 1968 году, когда горела Honda Йо Шлессера". Нина побледнела. 
Йохен услышал последний обрывок диалога, возмутился, и чуть было не кинулся на 
того, другого, гонщика с кулаками.
В этом безжалостном бизнесе часто требуются гонщики на замену. Фрэнк Уильямс 
предложил Фиттипальди освободившееся место. Эмерсон полетел в Женеву, нашел 
Йохена и попросил у него совета. Это был серьезный разговор.
"Трудное решение для тебя", - сказал Риндт 24-летнему гонщику, "на данный 
момент тебе было бы лучше всего у Уильямса. Но для твоего будущего будет лучше, 
если ты пойдешь в Lotus".
Чэпмен хотел приковать к себе Фиттипальди трехлетним договором. Но Эмерсон 
соглашался подписать только до конца 1971 года, "потому что невозможно 
предугадать, что будет с Lotus". А мне он признался: "Мне очень плохо платят". 
Чэпмен впервые дал ему стартовать в английском Гран-при. Незаметно и скромно 
Эмерсон и Мария-Хелена въехали в боксы Брэндс Хэтч. "Почему старик не оставит 
Эмерсона до будущего года?" - спросил меня главный механик Эдди Деннис. Когда 
после тренировки Чэпмен и Риндт спешили к частному самолету, Эмерсон спросил 
босса: "Когда завтра мне нужно быть на месте? И когда приедете вы?". "Зависит 
от воздушной обстановки", - на ходу бросил ему Чэпмен.
В телевизионной кабине рядом со мной комментировал восторженный отец 
Фиттипальди: стартовав с 21-го места, Эмерсон занял восьмое - в двух кругах 
позади Риндта, который выиграл, потому что у Брэбэма закончился бензин.
В Хоккенхайме Фиттипальди был уже 14-м на тренировке и четвертым в Гран-при. Но 
его первые три очка остались почти незамеченными в общем восторге: "It's 
Jochen!" орал выпрыгнувший на трассу Чэпмен. Йохен вылез из машины свежим, 
деловито, а Эмерсон довольно сильно шатаясь: "Lotus 49 требует так много 
физических усилий, теперь я постепенно начинаю понимать, что Йохен пережил в 
Монако". Вечером, на вечеринке, механик Lotus Дэйв Симмс шепнул мне, что 
"старик" сегодня сказал: "Для меня Фиттипальди - это новый Стюарт". Джеки 
согласился с этим в Цельтвеге, где из-за остановок в боксах Эмерсон откатился 
на 15-е место - "Он быстр". Потом была Монца.
В четверг вечером я повстречал в углу паддока одинокого Эмерсона. Монцевские 
толпы ему не досаждали, пока еще они его не знали. "Я здесь еще никогда не был",
 сказал Эмерсон, "потому что в Формуле 3 я избегал гонок со слип-стримом: это