Постучала секретарша Рут и извинилась: перед отелем Метрополь она завела De 
Tomaso Джеки и врезалась в Jaguar Эгона Циммерманна
[Эгон Циммерманн (род. 1939) - австрийский горнолыжник, чемпион мира и золотой 
призер олимпийских игр 1964 года.]
. "Ничего страшного", - сказал Стюарт, сел в маленькую Honda и поехал в гараж к 
механикам. На пути туда Honda заглохла. А после обеда Джеки играл в гольф с 
Ренье III.

Тогда еще никто не подозревал, что цирк Гран-при увидит его снова только через 
шесть недель.



Нивелль: Одинокий Lotus

Помня о Монако и принимая во внимание серое от дождя небо в Оултон-Парке, 
Фиттипальди решил использовать всепогодные шины. Халм же надел слики и опередил 
лидера чемпионата на 20 секунд, потому что все же было сухо. Виселль сломал 
себе мизинец, а Стюарт вообще воздержался от участия в гонке на "Золотой кубок".
 Он полетел в Америку в Индианаполис, чтобы комментировать 500-мильную гонку 
для одного телеканала.
"Раз ты уже здесь, то тебе следовало бы ездить у меня", - пробурчал Энди 
Гранателли.
"Но, Энди, я ведь приехал только из-за телевидения", - отказался Стюарт.
"Я заплачу большие деньги", - настаивал Гранателли, - "скажем, 250 000". Джеки 
пришлось прикусить себе язык, чтобы не рассмеяться, после чего он 
поинтересовался с невинным видом: "250 000… фунтов или долларов?". В шиллингах: 
15,5 или 15,7 миллионов.
Джеки устал и чувствовал себя плохо. Уже давно я заметил, что после некоторых 
тренировок или гонок Стюарт быстро вытаскивал что-то из кармана комбинезона и 
глотал. Это были таблетки. Доктор Гранк Фолкнер, близкий друг Кена Тиррелла, 
детский врач и душа команды, подозревал, что у Джеки "уже весь год были 
проблемы, ведь он ни разу не ехал особенно быстро". В Индианаполисе у Джеки 
начались боли. Открылась язва желудка и начала кровоточить. Согнувшись пополам, 
в отчаянье, но мужественно Стюарт высидел у микрофона и выполнил свой долг. 
Затем он поплелся в телестудию на "Шоу Джонни Карсона", давно уже 
запланированное выступление, которое пришлось записать: и как можно быстрее 
полетел обратно в Швейцарию.
Операция будет стоить шести месяцев и, таким образом, без сомнения, чемпионства,
 решил Джеки. Поэтому: уколы. Из больницы Джеки отпустили только тогда, когда 
он обязался соблюдать дома абсолютный покой, не работать и даже не звонить. 
Женевский номер телефона 66 14 15 изменили. "И чтобы сохранить это внутри семьи,
 Хелен тоже получила сильный гастрит", - как рассказал мне Джеки - "из-за него 
она потеряла шесть килограммов веса".
Для Стюарта это цена его карьеры, его популярности и его богатства - на эти три 
вещи он работает намного более тяжело, чем многие думают.
Его карьера прошла под знаком бескомпромиссной воли к победе и крестового 
похода за безопасность его спорта. Перед гонкой Кан-Ам в Эдмонтоне все гонщики 
подняли шум из-за опасной стены дома в первом повороте, как они уже поднимали 
шум по этому поводу много лет подряд. Организаторы попросили Стюарта поговорить 
с владельцем дома. Джеки пошел к нему, они крепко обнялись, когда выяснилось 
что оба шотландцы, поели, выпили и проболтали целый час. Потихоньку Джеки 
перевел разговор на стену дома, на что второй ответил: "Ах, эта дурацкая стена, 
я и так давно уже хотел ее снести…". На этом проблема была решена. Но тот самый 
Стюарт, который в Мид-Огайо приказал в ночь перед гонкой из соображений 
безопасности срубить три дерева, в 1970 году в Клермон-Феррарне мчался как 
сумасшедший ради того, чтобы занять девятое место, после того, как остановка в 
боксах отбросила его далеко назад и лишила всех шансов на победу… и этим 
девятым он стал лишь потому, что у Хилла закончился бензин. "Эта была самая 
тяжелая моя гонка", - сказал он потом. Я спросил его, почему он это сделал.
"Ты должен все время ехать жестко и принуждать себя выдать все, если только не 
лидируешь. На каждом метре трассы ты должен быть честен перед самим собой и 
иногда признать: сегодня быстрее нельзя - но тебе нельзя размякнуть. Слишком 
велик соблазн поехать медленнее. И если ты один раз позволишь себе это, то 
будешь делать снова и снова".
Джеки проехал незабываемые гонки и делал незабываемые вещи. Перед гонкой в 
Монце в 1970 году, когда я бесцельно и безвольно стоял в боксах, Джеки, в не 
меньшей степени расстроенный и скованный, взял у меня из рук план трассы и, не 
говоря ни слова, нарисовал на нем точки торможения и переключения передач, 
количество оборотов и скорости - так, как он много раз видел, как это перед 
телетрансляцией делал Йохен. Пять дней спустя мы сидели на ступеньках одной 
виллы в Граце, и он сказал: "Я не могу сдаться, потому что я ничего не умею 
делать лучше, чем гоняться".
Гоняться - это означает: в положении лежа, посреди гигантского паука весом 550 
килограмм из стекловолокна, с несущим мотором, с открытыми колесами, со скупым 
набором приборов, с ногами переходящими в педали, с рулем, обтянутым кожей и 
коротким толстым штифтом в правой руке, чтобы переключать передачи. "В 
современном обществе осталось мало возможностей для мужчины насладиться жизнью 
в полной мере". Джеки это может. Гонки - это его жизнь.
Часть ее - это фанаты, так как гонщики сегодня популярней, чем когда-либо