многих забыть о его уме. Педро ездил смело, часто героически, подобно героям 
ушедших гоночных эпох. В отличие от "непосредственного мальчишки" Рикардо, в 
личном общении Педро был, скорее, сдержанным, порою робким, но иногда - 
доверчивым и радостным. Как правило, он носил клетчатую шапочку и всегда имел 
при себе бутылочку Тобаско, потому что ни один стейк не был для него достаточно 
наперченным.


В 1971 году Родригез был уверен, что выиграет как минимум три Гран-при: 
Сильверстоун, Монцу и Уоткинс Глен. Свою последнюю победу он завоевал для 
команды Gulf-Wyer-Porsche в гонке на 1000 км в Цельтвеге. После остановки на 
пять кругов в боксах Педро после продолжавшейся три четверти часа 
безостановочной погони сократил отставание наполовину. Затем, чтобы не нарушать 
регламент, ему пришлось на 13 кругов уступить руль своему ко-пилоту Эттвуду. 
Руки Педро оцепенели, он не мог утереть пот, но уже два круга спустя он спросил 
Джона Вайера: "Вы еще хотите выиграть гонку?"


"Yes", - коротко ответил шеф команды.


"Тогда вызовите Эттвуда обратно", - потребовал Педро. И он выиграл этот этап 
чемпионата мира. Можно понять, за что директора команд так ценили маленького 
мексиканца: они могли потребовать от него сверхчеловеческих усилий - и Педро 
делал это.


Еще в тот же день Родригез без остановок уехал в Шуттгарт. Он был так возбужден,
 что не мог спать. А 11 июля он снова вернулся в Германию, приняв участие в 
относительно маловажной гонке, подобной той, которая стала судьбоносной для 
Джимми Кларка. В возрасте 31 года Педро Родригез разбился насмерть во время " 
200 миль Нюрнберга" на Ferrari 512M, принадлежащей швейцарцу Херберту Мюллеру. 
Через восемь с половиной лет после своего брата Рикардо.


При аварии он вдохнул пламя, что сделало безнадежными любые попытки спасения, в 
том числе немедленный вызов самолета Стенли. Когда Жаки Икс на своей яхте у Сан 
Тропе услышал новость, он на несколько часов стал недоступен для разговоров. 
Без Педро Родригеза спорт не станет тише, потому что Педро никогда не был 
громким, но он станет более бесцветным.


Мексиканское телевидение передавало траурную церемонию в прямом эфире. Луи 
Стенли и его жена тридцать минут стояли в почетном карауле у гроба. Сестра 
Педро - Чикита - поблагодарила за это в письме к Стенли: "Моей душе хорошо от 
того, что она знает, - Педро делал то, что хотел, хотя и заплатил за это жизнью.
 Но он пережил больше, чем все остальные". Отцу, который так гордился гоночными 
победами своих сыновей, остался только самый младший - 16-летний Алехандро. Он 
тоже однажды будет сидеть в BRM, считает Стенли - и становиться сентиментальным.



После возвращения в Англию, на пути из аэропорта Хитроу в Сильверстоун, Стенли 
обнаружил, что все цветочные магазины закрыты. Но Стенли, миллионер Стенли, 
залез в чужой сад, оставил фунтовую банкноту и сломал две розы. Их он положил в 
Сильверстоуне в боксах BRM: последний привет Педро, которому в 1965 году он 
отказал. "Он был самым приятным гонщиком из всех, которые у нас были", - сказал 
мне Стенли, - "а у нас в BRM были почти все."


Теперь стяг перешел в руки Йо Зифферта.




Гран-при Англии

В паддоке Сильверстоуна мамонтообразный грузовик Goodyear продемонстрировал 
новую окраску. Вместо: "The greatest name in rubber" теперь можно было 
прочесть: "The safety-minded Company". Испуганная гибелью Родригеза и еще более 
собственными авариями в Зандвоорте Ferrari усилила штифты, соединяющие 
бескамерные шины с диском. С диаметром в 10 мм вместо 6 мм они теперь 
выдерживают тройное давление.
"Я знаю, что Педро не был виноват в своей гибели", - тихонько сказал мне 
Регаццони. Прибывший из тессинской духовки, он мерз под свежим английским 
ветром. Форгьери уже страдал от тяжелого гриппа, бродил укутанный до ушей и 
только надпись "Да здравствует Джанклаудио Регаццони", написанная швейцарскими 
фанатами на бетоне, вселяла надежду. "С этими кюветами на краю трассы 
Сильверстоун тоже не безопасен", - добавил Регаццони.
Согласно Зифферту трасса с поворотами на 215 км/ч "настолько деликатна, что