более легкой в управлении. Напротив, Стюарт вынужден был выжимать из машины все 
до предела. Давление на педаль постоянно менялось. Джеки не знал, "надо 
тормозить нежно или во всю силу", и иногда колесо блокировалось. Кроме того, у 
него болела правая рука, "как будто она хотела отвалиться". В длинном левом 
повороте, уходящем под гору (700 м со скоростью 210 км/ч) Джеки с последними 
силами вцепился своими тонкими пальцами ("куриными косточками") в руль…
Ferrari в зеркале заднего вида все вырастала, в конце концов, заполнила его 
целиком. Стюарт и Икс сдвигали все дальше и дальше границы возможного. Лучше и 
виртуозней, чем они, никто не мог тогда управлять машиной. Но так, как это 
делает на последних кругах Икс, не мог даже и Стюарт. Показав 1:25,1, Икс 
улучшил выдающийся показатель Йохена на 0,6 сек, а официальный рекорд круга - 
на 3,2 сек. Однако Стюарт знал: "Если я не допущу ошибки, Икс не сможет меня 
пройти". Дуэт бойцов накатился на вцепившихся друг в друга Бельтуа и Севера, 
чтобы обойти их на круг. Дважды Северу удалось поравняться с Бельтуа, и дважды 
он терпел фиаско. Север прочитал сигнал из боксов, буквы и цифры складываются у 
него в мозгу: Стюарту нужна помощь. "Я дам Джеки все место для обгона, какое 
ему нужно". Но при этом забыли про Бельтуа, который отчаянно защищался от 
Стюарта, поскольку перепутал оба Tyrrell. Икс тоже потерял время при обгоне 
Севера.
Преимущество 2,5 секунды. За три круга до конца Икс решил, "что теперь мне 
нужен очень быстрый круг". Он еще раз сдвинул точки торможения, в шпильке 
перебрав буквально на сантиметр. С заблокированными колесами Ferrari заскользил 
в зону аварийного выезда… С преимуществом 3,4 секунды Tyrrell победил в своей 
первой гонке, Goodyear - впервые с Гран-при Южной Африки 1970 года, а Стюарт - 
в своей первой гонке после 364 дней разочарований.
Преследуемый сотнями фанатов, Стюарт спасся в своем трейлере Gulf. Апатично 
упал на угловой диван. Никакого блеска не было в его глазах. "Это был мой самый 
тяжелый Гран-при, еще никогда я не был столь изможден, еще никогда у меня не 
было таких болей… Мое правое плечо, по-видимому, вывихнуто". Он не знал ни того,
 как развивалась охота за рекордом круга, ни того, что он теперь лидирует в 
чемпионате. Я рассказываю ему о том и этом. "Странно", - сказал Джеки, - "Кен 
ни разу не показал мне время круга. Он сохраняет это в тайне". Кто-то спросил 
его, почему Икс перетормозил в шпильке. "Не имею понятия, Икс и я не так много 
болтали в течение последних кругов". Теперь он снова добрый, старый, лукавый 
Стюарт, который уже думает о завтрашнем дне. "Tyrrell еще долго доводить до 
совершенства, нам нужно много работать. Я хочу уехать отсюда, чтобы завтра 
тестировать шины в Ле-Кастелле. Но, во имя господа, - остановился Джеки, - мне 
нельзя быть невоспитанным! Первая победа спустя год - а я не хочу даже на 
награждение?"
В 13.39 испанскому Гран-при была дана отмашка. В 16.15, в то время как 
торжествующий Джеки (Стюарт) еще праздновал, побежденный Икс уже тихо и 
спокойно вышел из машины в брюссельском аэропорту Завентем, чтобы ехать в 
клинику. Его молодая жена Катрин особенно сегодня в нем нуждалась.
В Италии будущее Ferrari все более омрачалось. Ожили ужасные призраки волны 
забастовок. Четырехмесячная стачка отбросила далеко назад испытательный и 
гоночный отделы. Обрушился проект Can-Am. Рабочих, которые проникали на завод 
ночью, хватали и тащили в военно-полевой суд. Двадцать против одного и мрачное 
мерцание свечей: Трибунал грозил за первый случай побоями, за второй - разбитой 
машиной, за третий - разрушенным домом. "С каждым днем все хуже", - жаловался 
Шетти и оборудовал себе запасное пристанище в бельгийском гараже.
На протяжении многих дней Ferrari жила только благодаря безымянным героям, 
таким, как маленький Джорджио, который, по-обезьяньи проворный, спиной к стене, 
со стилетом в кармане штанов, пробивал себе дорогу к станку.
И на Lotus в весенние дни 1971 года тоже отнюдь не царило перемирие. Гоночный 
директор Дик Скаммел уже работал у Тома Уиткрофта за более солидное 
вознаграждение, - "поскольку Чэпмен так скуп". Морис Филипп, с зарплатой в 3000 
фунтов в год, являвшийся недооцененным конструктором типов "49" и "72", 
находился в поисках работы в США. Правда, объяснял свою поездку как "визит к 
родственникам". Херби, бывший раньше механиком Йохена, теперь у Фрэнка Уильямса.
 Грэми - в команде McLaren-Indy.
В следующую после Барселоны пятницу последовала вторая часть Исхода. После 
ссоры с Чэпменом ("он все время жалуется") уволились еще три гоночных механика. 
Дерек ушел в Формулу III, Дуг - в американскую STP, Дэйв - в Williams. "Бывшие 
механики Йохена много рассказывают мне об отношениях Риндт - Чэпмен", - потирал 
руки Уильямс. "Много веселых историй". На стороне Чэпмена остается только 
несчастный шеф-механик Эдди.
Когда Йохен завоевал в 1970 году пять Больших Призов, когда Lotus был 
"королевским садом", техперсонал команды-победителя потерял, как сформулировал 
Гордон Хакл, - "старый имидж механика - как грязного и жалкого парня". Потом 
начались жесткие допросы с целью выяснить, кто разболтал про "государственную 
тайну #1" - существование газотурбинного Lotus (который Чэпмен снова 
засекретил). И вновь пошли проблемы.
Когда позднее Чэпмен спрашивал своих мятежных механиков: "Сколько вам нужно, 
чтобы вернуться на пару дней и собрать Lotus 72?", они ответили хором: " 50 
фунтов на человека в день". Колин отклонил требование. У него и так было много 
денежных забот. Весной он ежедневно совершал паломничества в Лондон. И вот дело 
его жизни в Хезеле вновь крепко стояло на ногах. Но время, которое все 
остальные гоночные команды использовали для тестов, было упущено.
Это 19-й год Чэпмена в бизнесе. Гонки все время были его жизнью, он управлял 
всем. Начиная с Монцы, он потерял интерес к этому. Он передал полномочия. А