двигатель, пытаясь не задавить их.
Иннес хорошо стартовал и втиснулся на своем Lotus позади Cooper Джек Брэбэма. Я 
был вторым с конца, последним шел Чак Дэйг на одном из Scarab Лэнса Ревентлоу, 
а впереди меня был Алан Стейси. Фил Хилл на Ferrari прошел Иннеса, а потом 
Иннес заехал в боксы с пробуксовкой сцепления. Этого хватило, чтобы отбросить 
его в самый конец пелотона, потому что все остальные мчались на полном ходу.
Я несколько отыгрался, но после пит-стопа Иннес вышел позади меня и проскочил 
мимо. Я подумал, что ничего не потеряю, если зацеплюсь за ним слипстримом, так 
что пристроился следом, и мы оба прошли Алана, оставив его позади. Потом Иннес 
опять зашел в боксы, и мне тоже пришлось заехать, чтобы прочистить жиклеры 
карбюратора. Когда мы вернулись на трассу, Иннеса развернуло самым невероятным 
образом на подъеме на холм в одном из таких быстрых поворотов, когда ты можешь 
вылететь за край дороги и приземлиться на вершины деревьев.
Он сумел сохранить какое-то подобие контроля над машиной и удерживал ее на 
дороге, пока ее крутило снова и снова - около пяти раз. Он был так зол на себя, 
что переключился на первую передачу и выжал сцепление. Колеса крутились, как 
сумасшедшие, потому что он нажал сцепление слишком резко, и он подумал, что оно 
снова барахлит. Он завозился в кокпите. Внезапно, когда машина смотрела четко 
вправо, колеса обрели сцепление с дорогой, и он вылетел с нее вниз по склону.
Самое забавное заключалось в том, что все это можно было понять по следам на 
дороге. На подъезде к повороту повсюду на дороге, где крутилась его машина, 
остались черные перекрещенные «восьмерки», а примерно в двадцати ярдах дальше 
были две черных отметины, затем резкий зигзаг к краю дороги - и ничего больше. 
На следующем круге злой и вспотевший Иннес стоял у края дороги, проклиная свою 
«удачу».
Но, посмеявшись над участью бедняги Иннеса, парой кругов спустя я опять 
расклеился, потому что первым оказался в Бюрнвилле, где в своем Cooper погиб 
Крис Бристоу. Крис был молодым талантливым гонщиком, одним из протеже Стирлинга,
 и в каждой гонке старался изо всех сил. В той гонке он ехал на одном из Cooper 
Climax команды Yeoman Credit, и отчаянно сражался с Уилли Мэресом, проводившим 
свой первый Гран При на Ferrari. Мэрес был столь же темпераментным, как и 
Бристоу, и сломя голову включился в гонку. Спускаясь с холма, я услышал, как 
Бристоу оказался на внешней стороне поворота, на неправильной траектории. Он 
пытался перевести машину на другую сторону, но окончательно потерял контроль. 
Машина перевернулась несколько раз, гонщик погиб сразу же, еще до того, как его 
тело вышвырнуло на трассу.
Мэрес едва избежал этой страшной аварии.
Я быстро спускался следом за ними, и ни у кого не было никаких флагов, чтобы 
предупредить меня о том, что было за поворотом. Я увидел, как внезапно на 
дорогу выскочил маршал, размахивая руками и пытаясь остановить меня, а 
следующим, что я увидел, был другой маршал, отбежавший от дальней стороны 
трассы. Помню, я подумал: «Куда это он?», - а потом он наклонился и подтащил 
это к краю дороги. Это выглядело, как тряпичная кукла. Это было ужасно, и я 
никогда не забуду вид этого искалеченного тела, которое тащили к обочине. Меня 
чуть не вырвало. И я помню, что в конце гонки обнаружил, что моя машина была 
забрызгана кровью, и это привело меня в полную прострацию.
Когда что-то такое случается, ты знаешь, что больше никогда не будешь гоняться. 
Ты искренне теряешь весь интерес к гонкам и просто хочешь оказаться как можно 
дальше от машины. А потом твои мозги вновь начинают работать, и постепенно, 
день за днем, все возвращается на свои места. Не считаю себя таким уж 
бессердечным, но в плохой памяти на такие вещи меня обвинить можно. Днем позже 
тебе немного лучше, а три дня спустя ты собираешь чемодан на следующую гонку. 
Ты убеждаешь себя, что нужно контролировать эмоции, но когда эмоции сильны, они 
могут полностью подчинить твоё тело и разум. Ты можешь принимать опрометчивые 
решения, и тебе придётся жить с их последствиями, пока не восстановишь контроль 
над собой. Ты принимаешь на себя эту ношу, хотя и не был виноват. Это своего 
рода вина по ассоциации, и ты не можешь сразу понять то, что каждый понял бы в 
такой ситуации: что бы ты ни чувствовал, тебе придётся вернуться к реальности, 
в настоящий мир.
Под конец этой печальной гонки в нелепой аварии погиб и мой товарищ по команде 
Алан Стейси. Ему в лицо попала птица, когда он ехал на большой скорости, и 
машина вылетела с трассы. Алан погиб на месте, а машина улетела в поле, 
загорелась и сгорела дотла. К счастью, я не видел ни аварии, ни машины, мне 
просто рассказали об этом после гонки. Если бы я увидел это сразу после аварии 
Бристоу, я бы точно остановил машину прямо там и навсегда завязал с гонками.
Алана я знал всего год, я познакомился с ним в Ле Мане-59. Он был потрясающим 
человеком и отличным товарищем. Он помногу размышлял о технике гонок и мог 
объяснить многие вещи. Он обладал невероятно сильным характером, немногие знали,
 что нога у него была всего одна. Его правую ногу ниже колена ампутировали в 
детстве после мотоциклетной аварии, и вместо нее у него был протез. На уровне 
переключения передач в машине у него всегда была вращающаяся рукоять для 
управления газом, как на мотоцикле, потому что он не мог тормозить и 
догазовывать ногой. Он разработал технику увеличения оборотов двигателя с 
помощью этой рукояти и менял передачи, управляя сцеплением и тормозом ногами. 
Несмотря на свой недостаток, Алан был убежден, что никто и ничто не смогут 
помешать ему гоняться. Он не только изобрел собственные приемы для гонок, но и 
придумал, как дурачить врачей на обязательных осмотрах перед гонками, на 
которых настаивали некоторые организаторы. Мы все его любили и были готовы 
поддержать в этой хитрости. Когда дело доходило до проверки коленного рефлекса, 
он обычно клал левую ногу поверх искусственной. Врач стучал по ней и оказывался