этот момент я поехал медленно, потому что включались только первая и вторая. Я 
заехал в боксы и поменял рулевое колесо, но это мало что изменило. Не работал и 
новый комплект шин. Почему — не могу сказать. В конце гонки вышла небольшая 
дуэль с моим братом Ральфом — как в старые добрые картинговые времена…» Гонку 
он закончил пятым. Победил Френтцен, оставив Хаккинену лишь второе место и 
шесть очков. Хаккинен — 40, Шумахер — 32, Ирвайн — 26.
В Силверстоуне в день Гран-при Великобритании было солнечно и жарко. Один за 
другим на светофоре загорелись пять красных точек — и через три секунды разом 
погасли. Хаккинен стремительно ушел со своей позиции, рядом Култард, затем 
Ирвайн, затем Шумахер, но на стартовом поле остались стоять двое. Проходя 
«Бекеттс», Шумахер насел на Ирвайна, и из поворота на «Ангарную прямую» они 
вышли вдвоем. На подходе к повороту «Стоув» Эдди сместился влево, готовясь к 
входу в правый поворот. — Шумахер шел позади. В этот момент стюарды приняли 
решение остановить гонку, поскольку на стартовом поле застряли две машины, но 
этого пока еще никто не знал.
На полном ходу Шумахер вышел из «тени» напарника и сместился правее, на 
середину трассы, — Ирвайн остался слева. Скорость Михаэля в тот момент 
составляла около 307 км/час и, похоже, напарник потеснился, подчиняясь 
контрактным обязательствам, пропуская лидера команды вперед. Во всяком случае, 
в «Стоув» Шумахер входил первым, но — блокируя колеса.
Тормоза позволили немного сбить скорость. FIA подробно описала все, что 
случилось дальше, когда были расшифрованы записи черных ящиков Ferrari. 
«Первоначально он затормозил на скорости 306 км/час, получив замедление 3.1 g. 
Это значение снизилось до 2.1g. На скорости 204 км/час передние колеса 
заблокировались».
Отчаянно дымя резиной. Михаэль пронесся перед носом у Ирвайна.
В момент, когда он съехал с асфальта, замедление составляло 13 g.
Ferrari понесся дальше, подскакивая на волнах гравия.
При пересечении гравийной зоны замедление достигало в среднем 1.1 g.
Роджер Чепмен, сидевший на трибуне Джонатана Палмера внутри поворота вместе со 
своей супругой Амандой, был обычным зрителем. «Машина неслась прямо на нас, — 
рассказывал он, — Как в таких случаях бывает, Шумахер встал на тормоза и едва 
не зацепил машину Ирвайна. Все это происходило прямо перед нами. Все вскочили 
со своих мест и закричали. По трибуне пронеслось: «Йе-е-е-а-а!».
Машина долетела до конца гравийной зоны и зарылась в груде шин. Скорость в 
момент столкновения составила 107 км/час.
«Когда он влетел в стенку из шин, все вдруг замолчали, — продолжает Чепмен. — 
Можно было услышать, о чем думают люди. Никто не высказывал этого вслух, но про 
себя мы думали: «Боже, дела плохи… Похоже на то, что случилось с Айртоном». 
Просто невероятно, как быстро восторг толпы по поводу вылета Шумахера на первом 
же круге сменился тревогой в связи с тем, что произошло что-то серьезное. Мы не 
очень-то любили этого парня, но никто не хотел видеть его мертвым».
Едва машина замерла на месте, Михаэль попытался вытащить себя из кокпита — и не 
смог. «Момент был не из приятных, — скажет он позднее. — Я быстро понял, что у 
меня проблемы, но худший момент настал тогда, когда я попытался выбраться из 
машины и не смог, потому что мою ногу зажало. И я не мог видеть, каковы 
масштабы полученной травмы».
По словам Чепмена, толпа «притихла, потому что было очевидно: он жив, но, 
возможно, получил серьезную травму. Мы видели, как он пытался выбраться из 
машины — и не мог».
Маршалы окружили машину, прибыл профессор Сид Уоткинс, главврач Формулы 1 — ему 
понадобилось на это всего 85 секунд. Уоткинс нашел Шумахера «в полном сознании, 
прекрасно понимающим, что происходит», и был удивлен поведением Михаэля в целом 
(как он сообщил еженедельнику Autosport) «и его учтивостью. Он был очень и 
очень спокоен»
«Привет, Сид! Всего лишь нога. — сказал Шумахер. — Это не страшно». Он попросил 
Уоткинса при первой возможности позвонить Коринне и успокоить ее: он отделался 
переломом правой ноги. Трудновыполнимая просьба, если учесть, что Уоткинс не 
знал номера телефона. Кроме того, Михаэль попросил срочно передать Тодту, что 
надо проверить машину Ирвайна, «потому что у меня отказали тормоза».
Его вынули из кокпита, уложили на землю. Уоткинс подложил одну шину под ногу, 
другую — под левое колено, поскольку Михаэль сказал, что оно болит. Шумахера 
перенесли в «скорую помощь», причем маршалы перекрыли всю зону с помощью 
зеленых одеял. Но Михаэль по дороге поднял руку и помахал в знак того, что с 
ним все в порядке.
«Они обступили его со всех сторон со своими одеялами, полностью закрыв гонщика,
 — продолжает Чепмен, — Но это означало, что никто из тех, кто видел это, не 
мог понять, что происходит. Правда, перед нашей трибуной стоял телеэкран, и мы 
могли разглядеть чуть больше, чем непосредственно с трибуны. Но все мы были 
обеспокоены. Как и в случае с Сенной, никто не знал, насколько серьезны 
последствия этого происшествия. Только когда его перенесли на носилки и он на 
них сел — мы видели, что он сел, — стало ясно: «Ну что же, с ним все в порядке».
 И атмосфера разрядилась».
Ситуация со звонком домой решилась очень скоро. У кого-то из сотрудников 
медцентра, куда доставили Шумахера, оказался мобильный телефон, и Михаэль сам 
все объяснил. В течение часа врачи оценивали его состояние, потом аккуратно 
перенесли в вертолет, который доставил его в главную больницу Норфолка.
Ближе к вечеру, когда гонка была закончена (победил Култард, Хаккинен сошел 
из-за проблем с задним колесом), Ferrari опубликовала релиз с заявлением Жана 
Тодта: «Причиной аварии, произошедшей с Михаэлем Шумахером на первом круге