был увлекающимся человеком (хотя и не изменял своему прагматизму) и пробовал 
свои силы на многих направлениях.

«Фьорано великолепно смотрится в снегу, но трасса настолько сырая, что делать 
сравнения с прошлогодней машиной пока невозможно. F310B соответствует 
регламенту, легок в управлении и не создает никаких проблем. Это хороший знак! 
Надежность в этом году будет очень кстати. Пока невозможно предсказать, сможем 
ли мы побеждать с первых гонок. Об этом нельзя будет говорить даже после первых 
совместных с нашими соперниками тестов в Хересе. Этого нельзя предсказать до 
самой первой гонки 9 марта в Мельбурне».

Михаэль пояснил, что «гонщик может внести свой вклад в улучшение технических 
характеристик автомобиля. В прошлом году я нарисовал схему, чтобы показать, 
какие ощущения я испытываю, сидя за рулем, что работает, а что нет. Это нам 
очень помогло! Мы выявили массу проблем. Но поиск решений — дело конструкторов. 
С точки зрения аэродинамики машины Формулы 1 сегодня настолько сложны, что 
необходимость внесения любой мелочи может повлечь за собой полный пересмотр 
всей конструкции».
А еще он признал, поразив всех: «Мой напарник Эдди Ирвайн работал в прошлом 
году не лучшим образом, потому что для тестов у нас была только одна машина. В 
этом году их две». Он прояснил ситуацию, заявив, что в Мельбурне в 1996-м 
Ирвайн пропустил его вперед на первом круге, «потому что я был быстрее. В этом 
сезоне, если Эдди будет быстрее, я буду держаться позади в интересах команды. 
Если у него будет больше шансов заработать титул, я ему помогу. И он сделает то 
же самое для меня. А если я по каким-то причинам сойду (в гонке), его задачей 
будет заработать максимум очков».
Потрясение вызывал тот факт, что Шумахер вписал в свой контракт оговорку, 
согласно которой Ирвайну однозначно отводилась роль второго номера, исключая 
случаи, когда у Михаэля возникнут проблемы, — только тогда Ирвайн может 
получить свободу действий, да и то лишь по усмотрению команды.
Затем Шумахер отправился в Херес, где тесты начались с трех отказов мотора 
(позднее последовал и четвертый), и его восторги по поводу машины или 
отсутствие таковых породили новую волну слухов. Среди прочего в те дни судачили 
о предстоящем уходе Барнарда, появлении Алена Проста в Ligier, приходе Берна, 
которого уломали на время отказаться от прелестей тайского побережья в пользу 
кишащих акулами вод Маранелло. Впрочем, он расскажет об этом сам.

«Я расстался с Benetton и отправился в Юго-Восточную Азию запускать школу 
подводного плавания. В Benetton я работал полным ходом до 7 вечера 31 декабря, 
а в первые дни января, наконец, получил свободу. Я отправился на остров в южной 
части Таиланда, чтобы посмотреть, что там можно сделать. Пару месяцев 
предполагалось потратить на то, чтобы исследовать несколько мест и выбрать одно 
для себя. Однажды я отдыхал в небольшом гостевом домике, расположенном прямо на 
пляже, и тут меня позвала хозяйка, владевшая этим местом. Она сказала, что мне 
кто-то звонит, и первой мыслью было: кому это я понадобился, не случилось ли 
чего с моими родными в Южной Африке. Оказалось, звонит Жан Тодт. Он сообщил, 
что предстоит перестройка всей команды, все снова будет сосредоточено в Италии, 
и поинтересовался, не хотелось бы мне поработать главным конструктором. Я 
ответил, что подумаю.
Как я понимаю, они позвонили мне потому, что я был в хороших отношениях с 
Россом Брауном, а Росс в октябре 1996-го перешел из Benetton к ним. Я оставил 
ему свой номер, сказав: «Если что-то понадобится, в первые несколько недель 
меня можно найти по этому телефону. Ну а если захочешь понырять, просто 
приезжай!» Перейдя в Ferrari, он передал мой номер Жану Тодту, а тот позвонил 
мне. Дней через десять я был в Маранелло…»

О чем вы думали, принимая решение? Ведь это не из Benetton вам позвонили со 
словами «у нас тут проблемы, может, вернетесь?» Вам позвонили из Ferrari!

«Знаете, я видел это так: мне предложили сконструировать машину, которая могла 
принести Ferrari первый титул за последние двадцать лет. Это уникальный случай! 
Единственный на всем земном шаре. Это была первая причина. Я подумал о такой 
перспективе, и решил, что в конце концов ничто не сможет мне помешать заняться 
тем, чего я больше всего хочу (школой плавания), — я только отлажу это дело на 
пару лет. И второе, о чем я подумал: это же возможность поработать с Михаэлем и 
Россом. И я решил: «Да!»»

Но Михаэль спокойной жизни вам не даст!

«Не знаю. Вполне возможно».

Он решил окружить себя людьми, которых знает.

«Безусловно. Это важный фактор».

Тем временем Михаэль столкнулся на испытаниях, по-прежнему проходивших в Хересе,
 с проблемами в рулевом. И хотя он все еще твердил о прогрессе, между строк 
явно читалась критика, ведь он прибавил не настолько, насколько рассчитывал. 
Бергер за рулем Benetton показал на этой неделе лучшее время — 1:21.24. У 
Шумахера был только седьмой результат — 1:22.86.