| |
лежащим мертвым у обломков своей машины... Я хотел сохранить их в своей памяти
живыми. И в моей памяти они живы до сих пор.
И Бернд Роземайер. Для меня, светловолосый Бернд, с его улыбающимся молодым
лицом, светящимися глазами, этот блестящий молодой Зигфрид и сорвиголова,
никогда не умирал. Для меня он просто однажды сел в свою серебристую машину и
уехал навстречу неизвестной цели. Он просто отправился в тот путь, в который
когда-нибудь отправимся все мы...
[…]
Несколько дней спустя я встретил на штутгартском вокзале профессора Порше.
— Приветствую, господин Нойбауэр! — сказал он и взволнованно вытащил из кармана
фотографию. — Что Вы об этом скажите? Это ведь безумие — послать Бернда на
рекорд на помятой машине! Неудивительно, что случилось несчастье!
Я посмотрел на изображение и почти решился дара речи. Действительно: можно
совершенно ясно различить, что бока машины измяты и погнуты. Что это значит на
скорости в 400 км/ч — объяснять не надо.
— Я этого не понимаю, — сказал я, — Я ведь видел машину незадолго до старта —
она была безупречна!
— Перед стартом, — сказал Порше, — Но эта фотография явно сделана уже после
старта. Возможно, тогда уже действовало давление воздуха...
Из-за этой фотографии возник огромный переполох. Она появилась в прессе, и
против Auto-Union возникли тяжёлые обвинения. Говорили о легкомыслии, о
безответственности.
— Это подделка! — клялся Себастьян. — Когда машина стартовала, на ней не было и
царапины!
И другие могли это подтвердить. Себастьяну удалось доказать, что злосчастная
фотография была сделана через несколько секунд после старта, когда скорость
машины была еще очень мала. Но слухи о том, что Бернда Роземайера легкомысленно
отправили на смерть, не хотели утихать.
Тогда Auto-Union устроила эксперимент. Они построили точную копию кузова
несчастливой машины и одним дождливым днем представили ее прессе. Репортёры
сделали свои фотографии — и обнаружили: «вмятины» можно ясно видеть и на этом,
без сомнений, целом кузове. Это ничто другое как отблески на зеркально
отполированной поверхности металла...
Есть много теорий о причинах смертельной аварии Роземайера. Например, одна
английская газета обнаружила на другой фотографии следы торможения. Она
утверждала: гонщик такого класса как Роземайер знал, что торможение на такое
скорости означают самоубийство. Он не тормозил. Таким образом, следы могут
иметь только одну причину: заклинило поршни мотора и этим заблокировало задние
колеса... Но это вряд ли возможно. Если бы заклинивший мотор заблокировал
задние колеса, то слой резины на шинах за доли секунды стёрся бы до основания.
Я сам видел шины. Они были целы.
Вильгельм Себастьян не мог успокоиться. Он нажал на все рычаги, чтобы
обнаружить причину аварии и получил разрешение посмотреть секретную сводку
погоды соседнего военного аэродрома и сравнил автоматические замеры силы ветра
с электрическим хронометражем последней поездки Бернда. И обнаружил ужасное
стечение обстоятельств: точно в ту секунду 28 января 1938 года, когда Бернд со
скоростью около 450 км/ч приблизился к просеке у Мёрфельдена, внезапно возник
порыв ветра почти ураганной силы. Этот порыв как игрушку снес машину Бернда с
трассы и вызвал аварию!
Если бы Бернд проехал это критическое место на долю секунду раньше или позже —
он бы не умер. Но Бернд был пунктуален на свидании со своей смертью...
Этим объяснением все удовлетворились. Только один человек в это не верит. Он
ничего не говорит, но составил свое собственное мнение. Это я — толстый
Нойбауэр.
Сегодня я хочу впервые поговорить о моей теории той смертельной аварии. Я
утверждаю: Бернд Роземайер знал, что у моста Мёрфельдена поджидает опасность.
Он был готов к боковому ветру и знал, что ему надо будет корректировать. И
такой гениальный гонщик как Бернд без сомнений смог бы удержать машину... если
бы эта машина буквально не развалилась!
Чтобы это доказать мне придётся слегка углубится в технику. Но не бойтесь: даже
абсолютный профан сможет сразу понять мои расчёты при помощи некоторого
количества здравого смысла. Когда Бернд достиг просеки, его скорость была около
450 км/ч. На такой скорости сопротивление воздуха составляет — при условии
удачных аэродинамических обводов — примерно 400 килограммов на квадратный метр.
К этому давлению внезапно добавился боковой ветер со скоростью около 70 м/с —
это дает дополнительную нагрузку в 200 килограммов на квадратный метр. Таким
образом, в этот критический момент квадратный метр кузова подвергался давлению
в 600 килограммов. Это больше, чем может выдержать тонкая алюминиевая жесть...
То что случилось потом, произошло за доли секунды: кузов поддался давлению,
вмялся, потерял аэродинамическую форму — и в равной степени давление на вмятую
часть молниеносно возросло с 600 до 1100 килограммов на квадратный метр... пока
кузов буквально не лопнул! Это было так, как будто бы машина на скорости 450
км/ч врезалась в стену. В «стену», состоящую из воздуха.
Есть и другие доказательства правильности моей теории. Боковой разворот машины
в момент аварии и то обстоятельство, что шасси нашли за 600 метров от места
аварии — без малейших следов кузова! В любом другом случае кузов тоже был бы
измят и раздавлен – но, по крайней мере, большие его части остались бы висеть
на шасси.
|
|
