у него информацию? Этого я не знал, и меня это беспокоило. Например, в Спа я 
квалифицировался впереди Михаэля — ситуация в чемпионате в тот момент для него 
была критической — и это должно было стать проверкой лояльности Ральфа — 
делится ли он с братом информацией, пытаясь помочь завоевать титул, или хранит 
информацию, чтобы защитить шансы Jordan.
Выяснилось, что мои страхи были необоснованны. Ральф был настолько же 
порядочным и честным, насколько и быстрым. Если он боролся с Михаэлем на трассе 
— особенно ярко это проявилось в Австрии — то сражался с ним, не уступая ни 
дюйма, и зрители сполна насладились этим сражением.
С того момента, как машина впервые выехала на тесты, выяснилось, что нам 
предстоит излечить некоторые проблемы. И это было не столько ошибкой команды, 
сколько простым стечением обстоятельств, с которыми мы столкнулись, но 
расстроило это нас чрезвычайно.
Нашей главной проблемой стало то, что к началу наступающего сезона мы не смогли 
провести достаточное количество тестов. Было несколько существенных перемен — 
например, поставщик двигателей — вместо Peugeout пришла Honda — а это всегда 
приводит к проблемам. Но основным изменением стали несколько нововведений в 
правилах, насчет конструкции болидов и типов резины, что привело к большим 
изменениям характеристик болидов по сравнению с прошлым сезоном. По всем 
выкладкам мы должны были остаться на том же конкурентоспособном уровне, но 
Формула-1 имеет привычку не подчиняться написанному на бумаге, и наш пример 
тому лишнее подтверждение.
Honda не могла поставлять нам свой новый двигатель вплоть до начала года, а 
Peugeout — бывший поставщик двигателей Jordan, передал их все Просту. Это 
означало, что у Jordan не было никакой возможности выпустить машину на трассу. 
То есть, команда не могла начать приспосабливаться к новому регламенту. И это 
означало, что у нас возникают проблемы.
Изменения в регламенте 1998 года были призваны привнести большие изменения в 
характер гонок, и потому каждая команда понимала важность захвата лидерства в 
этом вопросе. Williams на узком шасси и резине с канавками тестировался с 
предыдущего лета, они могли себе это позволить, поскольку год за годом 
использовали двигатель Renault. Мы таким преимуществом не обладали и, в то 
время как Вильнев и Френтцен занимались подготовкой к сезону, нам оставалось 
бить баклуши.
В любом случае Том Уокиншоу внес запрет на занятия любыми тестами. Мой контракт 
с Arrows действовал до конца года, и, хоть я и надеялся, что Том разорвет его, 
как только наши последние шансы в том сезоне были потеряны — все было бестолку. 
Вместо этого, он призвал меня к букве контракта и напомнил, что я не имею права 
заниматься какой-либо работой за Jordan. Поэтому, после окончания последней 
гонки сезона в Хересе, закончившейся, как обычно, поломкой, я оставил автогонки 
и не сидел за рулем гоночного автомобиля вплоть до того момента, пока не 
присоединился к Jordan на их первых тестах в феврале. Иначе говоря, я не имел 
возможности провести первые тесты на узком шасси с резиной, имеющей канавки, до 
тех пор, пока до начала сезона не осталось несколько несчастных недель. 
Наверняка, впоследствии это оказало свое негативное воздействие.
Меня расстроило то, каким образом мы расстались с Томом. И то, что он запретил 
мне тестироваться в Jordan (что было само собой унизительным), не было в этом 
смысле главным фактором. Чуть раньше он обставил все так, будто меня уволили из 
его команды — что не имело ничего общего с истинным положением вещей.
По ходу сезона за рулем Arrows я провел очень мало времени на тестах, ведь у 
команды было так много всего нового, что между гонками мы едва успевали собрать 
машину, какие уж тут тесты. Когда к нам пришла надежность, настало время 
определяться, за кого я буду гоняться в следующем сезоне, и меня окончательно 
отстранили от тестов. И все мое пребывание в команде ограничивалось тем 
временем, в течение которого длится гоночный уикенд. Для поддержания формы 
такого вождения недостаточно, и, к тому времени, когда я оказался в Jordan, я 
не практиковался в течение уже долгого времени.
В гольфе ли, при вождении автомобиля или игре на музыкальном инструменте от вас 
требуется наличие определенного уровня формы, нужна постоянная практика, 
поэтому я тренировался и занимался картингом. В своем обычном автомобиле я 
тормозил левой ногой, поскольку считал, что мне это понадобится в следующем 
сезоне. Я делал все, чтобы попытаться остаться в форме, и вот почему я 
стремился поучаствовать в тестах столь много, насколько это было возможно — для 
адаптации к новому регламенту и для обживания в новой команде. Мне нужно было 
вернуть себе свою скорость.
Прежде всего, нам пришлось достаточно долго ждать, пока болид в комплектации 
1998 сезона сможет наконец появиться на трассе. И, тем не менее, как только это 
произошло, мы столкнулись с дилеммой, которую, по правде сказать, я ожидал — 
кому выпадет честь пилотировать болид.
Если вы хотите добиться в Формуле-1 максимального успеха, то статус первого 
пилота в команде даст вам огромное преимущество. И это не отдельное мнение — 
это факт, с каждым сезоном только укрепляющий свою силу. Однако, по нашим 
контрактам, мы с Ральфом внутри команды обладали одинаковым статусом — то, что 
зовется «пилоты с общим статусом первого номера». Все это конечно здорово, но 
недавнем в прошлом победа в чемпионате Формулы-1 частенько подразумевала победу 
над Михаэлем Шумахером, имевшем очень четкий статус первого номера в Ferrari. 
Мои аргументы всегда заключались в том, что для выравнивания сил между 
соперниками, у любого пилота будет куда более предпочтительный шанс, если он 
будет избавлен от дополнительного давления в виде необходимости отвечать на 
вызов с соседней стороны бокса.