у щелкунчика. Коричневый мундир. Почетная сабля на поясе. В петлицах знаки 
отличия обергруппенфюрера. В общем, маленький бог.
— Чем могу помочь, господин Краус? — говорю я.
— Вы немедленно должны остановить Ваши машины!
Мне показалось, что я не расслышал, — Остановить машины? — Но, ради бога, 
почему это вдруг?
— Ваши машины теряют масло. Вероятно, негерметичный бак. Новулари получил целую 
порцию в лицо и был сильно задержан. Надо немедленно устранить неполадки.
Меня бросает то в жар, то в холод. Остановить машины сейчас означает проиграть 
гонку, когда она еще по-настоящему не началась.
И вот я говорю, заставляя себя сохранять железное спокойствие, — Господин Краус,
 это временное явление. Иногда на старте в масляных баках бывает слишком 
высокое давление. Тогда может случиться, что приоткрывается крышка. Через пару 
минут все снова уладиться!
— Я не могу на это полагаться, — отрывисто говорит обергруппенфюрер Краус.
Вот тут мне становиться нехорошо в области желудка.
— Через пять кругов — замена шин. Машинам все равно придётся остановиться. 
Тогда мы все приведём в порядок. Будьте же благоразумны!
— Я благоразумен, господин Нойбаухер. И именно поэтому я настаиваю, чтобы Вы их 
остановили!
Тут мое терпение лопнуло. Я не позволю лишить нас победы таким образом. Только 
не так! В тот же момент, когда лидеры проносятся мимо боксов, я взрываюсь, — 
Господин Краус, посмотрите же внимательно туда! И кто именно задерживает 
Нуволари? Мои гонщики дают ему место, но он все равно не может их обойти. 
Проблема в его машине, а не в каких-то там брызгах масла. Четыре Mercedes 
впереди, и их Вы хотите сейчас остановить? Тогда для нас вся гонка будет 
провалена, а для других станет легче лёгкого...
Краус побледнел как мел. — Вы хотите сказать, что я пристрастен? Против 
Mercedes и за Auto-Union? Господин Нойбауэр, — отвечайте!
Я ничего не говорю, только смотрю на него. Тут он разворачивается на месте. Его 
сапоги громко стучат по бетону, когда он в ярости бежит назад к руководству 
гонки.

3 круг: у ведущего до сих пор Херманна Ланга проблемы со свечами, он безнадёжно 
отстаёт и вынужден сойти. Теперь лидирует Симэн, — и как! — он ведет гонку 
просто замечательно! Его преимущество увеличивается секунду за секундой.
7 круг: Браухич останавливается в боксах для первой дозаправки и замены колес. 
Механики работают как дьяволы, люди на трибунах выворачивают шеи. 44 секунды на 
заправку и замену четырёх колёс — и машина с красным радиатором уноситься прочь.

9 круг: Delahaye Камотти и Alfa Romeo доктора Фарины «скисают». В боксах 
Ferrari у конструктора Блуе припадок бешенства. — Первые машины обходят на круг 
— Пауль Пич на своей 1,5-литровой Alfa Romeo храбро сражается на безнадёжной 
позиции.
Тут в боксы вкатывается Карачиолла. В чем дело? Я мчусь туда. У Руди лицо 
зеленого цвета. Он сгибается от боли.
— Руди, что с Вами?
— Мой желудок... — стонет он — Я больше не могу...
Механики снимают руль и поднимают его из машины. Руди плетётся в угол и там его 
выворачивает наизнанку.
Проклятье! Я подзываю Ланга, который после своего схода, павши духом, сидит в 
боксах. Ланг мгновенно все понимает. В два прыжка он на месте и сидит за рулем 
машины Карачиоллы. И мчится прочь.
12 круг: теперь ведет Браухич.
Между тем кое-что произошло, то, что абсолютно не входило в мои расчеты. Уже 
давно я дал знак успокоиться, в соответствии с основным распоряжением: «когда 
достигнем достаточного преимущества перед соперниками, каждый держит свою 
позицию». Однако Браухич не подчинился указаниям и уже после моего сигнала 
обошел лидирующего Симэна.
Но Дик не сдается. Он мчится как дьявол. Едет практически в воздушной тени 
Браухича. Едет, несмотря на погоню, подкупающе элегантно, быстро, равномерно, — 
как часы. И он не теряет ни десятой доли секунды, неважно, как там Браухич жмёт 
на газ. И я замечаю, что Манфред все больше нервничает.
Как бывший гонщик, я не могу поставить Симэну в вину, что он гонится за 
Браухичем, чтобы отомстить за обгон против правил. Любой поступил бы так же на 
его месте. Но как гоночному директору у меня нехорошо на душе. Такая погоня, в 
конечном счете, дорого обходится моторам и шинам.
16 круг: механики носятся по боксам. Аврал! Ожидаются две машины одновременно. 
Заправка и замена колес для Браухича и Симэна, обоих соперников.
Браухич останавливается первым. И сразу я слышу, как он кричит, — Я больше 
этого не выдержу! Этот Симэн еще сведёт меня с ума своими постоянными наездами.
Этого я и боялся. Браухич с его характером холерика не выдерживает, если у него 
постоянно висят на хвосте. Я кричу ему в ответ, — Манфред, почему Вы так 
нервничаете, Вы ведь первый начали! И вообще, успокойтесь, я поговорю с 
Симэном!
Сейчас я не могу допустить ссоры между моими гонщиками. Несколькими секундами 
после Браухича въезжает Симэн. Я как можно быстрее бегу туда и наклоняюсь над 
ним. — Дик, мой мальчик, я Вас умоляю! Пропустите сегодня Браухича вперёд! Я 
знаю, что Вы правы. Но все равно — не давите так на него, или он разобьёт 
машину!