достаточно.
Однако, всевозрастающие денежные вливания в Формулу 1, и во многие другие виды 
спорта, приводят к изменению роли гонщика. На тебя ложится больше 
ответственности перед спонсорами, стремящимися использовать тебя в своих 
маркетинговых кампаниях, и сегодня в мире спорта превалирует налет 
политкорректности. Образ плейбоя из 60-х в настоящее время сменился 
корпоративным, вычищенным имиджем, и постоянно растущий интерес прессы к 
автогонкам означает, что гонщики, подобно актерам и политикам, куда больше, чем 
когда либо, находятся под прицелами общественности. Порой кажется, что все 
тобой сказанное или сделанное, тут же попадает в отчеты и комментируется. А у 
тебя остается куда меньше времени на отдых.
Впрочем, позитивные аспекты славы перевешивают негативные. Мой публичный образ 
может не выдавать всю историю Деймона Хилла, но когда ты известен людям, как 
человек позитивный и удачливый, что ж — это вовсе неплохо.
В какой-то степени звездность придает тебе статус, из-за которого порой тебе 
может показаться, что ты живешь в маленькой деревне. Некоторые люди, никогда до 
того мной не виданные, так привыкли видеть мое лицо и слышать мой голос по 
телевизору и радио, что им кажется, будто они знакомы со мной, и это куда 
приятней анонимности. Несколько лет назад я мог приехать на заправочную станцию,
 зайти в магазинчик и меня бы встретило ворчание стоящего за стойкой, но теперь 
люди становятся более доброжелательными и они очень рады видеть меня. Ожидая 
сдачи, я могу перекинуться с ними парой слов, и уйти, услышав вслед 
доброжелательное прощание, и все это будет выглядеть так, будто я захожу в этот 
магазинчик ежедневно.
В мире очень много хороших людей, но изредка встречаются такие, кто, кажется, 
ценит себя гораздо выше остальных, кто способен растолкать маленьких детей лишь 
для того, чтобы получить в свой блокнотик автограф. Но один человек, 
практически испортив один из моих самых лучших дней, превзошел их всех.
В 1994 году я выиграл ГП Великобритании — моя долго лелеемая мечта наконец 
воплотилась в жизнь. Я наслаждался этим еще и потому, что моему отцу так и не 
довелось взойти здесь на верхнюю ступеньку подиума, настроение мое было выше 
некуда. Я упивался от счастья сам, праздновал с друзьями, а вечером в паддоке 
Сильверстоуна нас осаждали охотники за автографами. У меня нашлось свободное 
время, чтобы подписать блокноты для автографов, при том, что после такого 
события, мне это доставляло большое удовольствие.
И вдруг меня подвинул какой-то человек, который стал достаточно упрямо твердить,
 чтобы я оставил это занятие и отправился на встречу с его друзьями, ожидавшими 
нас на другой стороне трассы. Я, вежливо как только мог, отверг его предложение,
 но, казалось, он не воспринял это за ответ, и продолжать давить на меня. Меня 
это начало раздражать, и я очень твердо сказал ему, что достаточно счастлив 
находиться там, где есть сейчас, и что у меня нет времени идти с ним 
встречаться с его друзьями, так что не будет ли он столь любезен и не пойдет ли 
он куда собирался в одиночестве. Тут он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: 
«Послушай, мы все немного устали, это был фантастический день — так что давай 
не порть его». Я только что выиграл свой домашний Гран-при, и он советует мне 
не портить этот день! Прелестно!
Вы не можете угодить всем. Чтобы вы ни сделали или ни сказали в своей жизни, 
всегда найдется кто-то у кого будет противоположное мнение. На глазах у публики 
я постоянно испытываю ощущение, будто хожу по углям, и я волнуюсь как бы то, 
что я говорю или делаю, не было превратно истолковано. Людей легко обидеть или 
разочаровать, но вы не можете круглосуточно ходить с улыбкой во все 32 зуба. 
Жизнь гонщика — это хождение по канату, как на трассе, так и вне ее.
Точно так же мне надо остерегаться своих высказываний в паддоке. С той 
притягательностью нашего спорта для прессы, гонщик больше не может высказаться 
по любому интересному для него поводу. На команду оказывает значительное 
влияние множество групп — поставщики мотора, спонсоры или любые другие фирмы, 
поддерживающие нас на протяжении сезона — что возникает опасение обидеть тех 
людей, что помогают выводить твой гоночный автомобиль на трассу и у тебя просто 
нет возможности выговориться по-настоящему. На одну чашу весов следует 
поместить желание быть в своих интервью до конца честным, а на другую — тот 
вред, к которому подобная прямота может привести.
Вот почему от стольких гонщиков слышны столь осторожные ответы, когда они 
говорят о «возможности улучшения» в своих моторах, или «воодушествляющих 
сигналах» от команды. Мы все становимся мастерами эвфемизмов и, если вы 
недостаточно осторожны, это может подавить ваш собственный характер. И как 
только это происходит, мир садится вам на шею и обвиняет вас в потере личности. 
Иначе вы флегматично смиряетесь с тем, что никогда не сможете выиграть.
Это сражение, к которому многие из нас не были подготовлены. Гонщики приходят в 
Формулу 1 потому, что они хотят гоняться на гигантской арене, а вовсе не потому,
 что им требуется некая степень звездности. С дней выступления в юниорских 
формулах, мы привыкли иметь свою аудиторию, но вряд ли гонщики рассчитывают на 
появление по-настоящему преданных фанатов, которые следуют за вами в течение 
вашей карьеры и активно поддерживают именно вас, а не кого-то еще. Внезапно вы 
вынуждены иметь дело с автографами, интервью, фанатской почтой и тем вниманием, 
которое вызывает твое появление в супермаркете или аэропорту, и все это 
возникает внезапно, конечно если, как это происходит со все растущим числом 
молодых гонщиков, вы не начали работать над своим имиджем задолго до того, как 
оказались в болиде Формулы 1.
Одной из проблем является то, что слава бьет тебя по голове только тогда, когда 
ты попадаешь в Формулу-1. На примерах игроков в гольф, футболистов или атлетов,