людей видит перед глазами образ мчащейся Ferrari, выписывающей круги по трассе 
в Монако с эдаким плейбоем за рулем — тем же самым, что только перед гонкой 
прохаживался по своей яхте, ни о чем не беспокоясь, затем прыгнул в болид и 
перед обедом накрутил семьдесят кругов ада. Нам нравится верить в этот миф, но 
правда заключается в том, что данный тип гонщиков обычно не самый удачливый.
Исторически Формула 1 была игровой площадкой для богатых и известных, поскольку 
для успеха необходимо было иметь хорошее финансовое состояние, и ты должен был 
быть сногсшибательно талантливым. У этого спорта существовал практически 
аристократический шарм — с баронами, графьями, князями и наследниками всего и 
вся, выстраивавшимися на стартовой решетке рядом с несколькими богачами и 
достаточным количеством гонщиков-джентельменов. Этот образ живет до сих пор, 
поскольку множество людей хотят видеть наш вид спорта состоящим настолько же из 
очарования и эксклюзивности, сколь и спонсорской поддержки и мощности моторов. 
Команды приглаживают перышки перед спонсорами, а затем уже спонсоры желают 
получить наибольшую отдачу от своих вложений. Безусловно, наверняка найдется 
парочка гонщиков, получающая удовольствие от того, что мир думает о них, как о 
бесстрашных плейбоях. И, на самом деле, я бы не отказался оказаться одним из 
них!
Образ Формулы 1 — это именно то, что она продает, и Гран-при Монако — первый 
тому пример. Да, наверно, это немного абсурдное место для проведения гонки, но 
Монако важно для здоровья Формулы. Представьте себе эту одну гонку, и вы 
поймаете себя на мысли о богатстве, блеске, славе, и трассе, которая в течение 
многих лет овеяна хорошо знакомыми вехами в истории мотоспорта в любом уголке 
мира. Гран-при Монако известно в любой точке планеты.
Это место вполне привлекательно, и, если ты хорошо выступаешь в Монако, то 
жизнь кажется прекрасной. К сожалению, последний сезон не стал таковым. 
Фактически, это был ужасно грустный опыт, поскольку весь уикенд сложился 
неудачно для команды Jordan. Мы с Ральфом Шумахером квалифицировались в 
последних рядах пелетона, едва успев уйти с последних мест; я проклинал болид 
за его плохую управляемость, и надеялся, что, как обычно, произойдет перелом, 
но машина продолжала выдавать один ужасный круг за другим. Все шло к тому, что 
чертовски тяжелая работа приносила очень маленькую выгоду.
Из-за малого размера Монако тут трудно гоняться при любых обстоятельствах, а 
когда все идет против тебя, то это может привести к депрессии и клаустрофобии. 
Боксы команд очень малы, паддок сжат, и от одного места до другого ты можешь 
добираться целую вечность. Сказывается наследие прошлых времен, когда у команд 
было меньше оборудования, привозимого с собой на гонку, и все выглядело 
естественно. В нынешние времена Монако просто не вписывается, и приходится 
выкладываться на полную катушку, даже если это сводит тебя с ума. Нам 
предстояло проделать огромное количество работы над болидом, но не в гараже 
размером с лифт.
Пит-лейн в Монако слишком узка, и там постоянно шляются гости, журналисты, 
спонсоры — Монако, одна из тех гонок, которую, как кажется, хочет посетить 
любой. Трудно сделать шаг без того, чтобы кто-нибудь не хотел с тобой 
поговорить. И хотя мы привыкли к вниманию, в Монте-Карло оно перехлестывает 
через край. Если ты не будешь осторожен, то можешь провести слишком много 
времени, пожимая руки, не успев подготовить болид к гонке.
Но не только гонки занимают ума людей. Гран-при обычно совпадает с Каннским 
кинофестивалем, и повсюду ты натыкаешься на старлеток, звезд кино, стоящих в 
правильных, с точки зрения видимости, местах. Любой, считающийся себя кем-то 
важным, приезжает на уикенд в Монако, и многие из них заинтересованы в том, 
чтобы «посмотреть и быть увиденным». Очень страшно порой вести свой болид по 
запруженной пит-лейн, чтобы не уменьшить вдвое численность королевских семьей 
Европы! Хвала Господу, что у нас существует ограничение скорости, иначе порой 
мог бы возникнуть серьезный дипломатический инцидент.
Все эти знаменитые визитеры очень привлекательны для журналистов-фотографов, 
они прямо лезут на камеры, но иногда мне становится интересно, как много этих 
людей действительно понимают, что тут вообще происходит. В этом году одного 
очень знаменитого человека перед стартом гонки спросили, кто, по его мнению, 
выиграет, на что он ответил: «Если будет дождь, бьюсь об заклад, это будет 
Дэвид Шумахер».
А один из них даже завел себе привычку приходить на гонки в течение всего 
сезона. Круглый год мы наблюдали, как Сильвестр Сталлоне болтался там и сям, 
впитывая атмосферу, делая заметки, болтая при этом с таким количеством людей, с 
которым только успевал это делать. Он готовился к съемкам фильма о Формуле 1, 
который, без сомнения, даст этому виду спорта куда большую раскрутку на 
штатовском рынке, чем Формуле это надо (тем более, что одна из величайших звезд 
в мире будет и режиссером, и актером). Среди всех остальных людей в Формуле 1, 
Берни Экклстоун является главным, кто убеждает, что этот вид спорта продолжает 
развиваться, и, примериваясь к американскому рынку (который Формуле 
действительно нужно под себя подмять, если она мечтает о том, чтобы 
действительно считаться чемпионатом _ Мира _), возможно будет безопасным 
сказать, что он помогал Сталлоне настолько, насколько это вообще возможно. В 
конце концов, он достаточно умен, чтобы увидеть, что лощеный, многобюджетный 
фильм — именно то, что хочет спорт, и, больше того, спонсоры.
У Берни безусловно талант по расфасовке и продаже марки Формула-1. Он является 
центральной фигурой в успехе этого вида спорта, вот уже в течение двух десятков 
лет, подписывая контракты со всеми командами, распределяя телевизионные права и 
создавая общее представление, которые миллиарды людей во всем мире видят на 
экранах своих телевизоров.