сравнению с Аленом Простом. В два раза больше Проста, да еще из кошелька Рона 
Денниса, можете себе представить! Из-за этого Деннис был несколько недель в 
жалком состоянии, поскольку не знал, где ему взять столько денег. Сенне было, 
конечно, все равно.
Так что, если Сенна говорил теперь, что продление моего договора с McLaren 
катится по наклонной плоскости, он наверняка знал, о чем говорил. Еще важнее то,
 что Сенна благодаря своей интимной близости к Японии знал, что Honda не будет 
больше участвовать в гонках с 1993 года.
Без моторов Honda положение McLaren по отношению к Williams-Renault ухудшилось 
бы еще драматичнее.
Сенна сразу подтвердил мою первую инстинктивную мысль — перейти в Ferrari. Я 
был не совсем уверен, не хотел ли он использовать меня этаким разведчиком, 
чтобы сначала дать возможность все как следует выбраковать, а через один или 
два года самому перейти вслед за мной. Поскольку, в сущности, то, что он 
представлял ультимативной высшей точкой своей карьеры гонщика, было соединением 
магии Ferrari и магии Айртона Сенны и синтезирование, таким образом, 
сенсационного произведения искусства. Но для этого ему была нужна топ-команда 
Ferrari, а не команда в том неупорядоченном состоянии, в котором она тогда 
находилась, несмотря на Проста.
Как бы то ни было: я склонялся к Ferrari. Тогда я не хотел сознаваться, но 
время лечит раны. По правде говоря, у меня было чувство, что я не смогу дольше 
переносить Сенну. Его знания, его репутацию, его личность, все это я мог до тех 
пор неплохо выносить, но мысль о еще одном годе в одной команде делала меня 
больным. Я тосковал по тому, как снова выйду из его тени, стану личностью и 
буду играть главную роль в команде.

Ferrari облегчила мне все это. Они хотели заполучить меня сильно и
на самом деле
. Я получил отличное предложение и подписал контракт еще в мае. На Гран-при 
Канады я сказал Рону Денису, что собираюсь уходить от него. Рон был совершенно 
не подготовлен к этому, он был уверен во мне.

Случайно Канада стала бурной гонкой, которая прервала скучное однообразие 
процессий Williams в этом году. Сенна заманил Мэнселла в обгонный маневр, 
который ни при каких обстоятельствах не получился бы. Я победил в поединке 
Патрезе, стал угрожать Сенне, пока у него не появились проблемы, потом защитил 
свою лидирующую позицию от атак Шумахера и выиграл мою первую гонку за McLaren 
со времени любезности Сенны в Сузуке. Я хорошо помню эти выходные еще и потому, 
что путешествие в Канаду я совершил как свою расширенную летную практику и на 
небольшом самолете Citation I пролетел над Гренландией. Обратное путешествие я 
не забуду никогда.
Идея о том, чтобы сразу в Монреале завалиться спать, лишь едва промелькнула. 
Нет, мы предпочли немедленно пролететь первый этап до Гуз-Бэй. От усталости не 
осталось и следа, кроме того, я был лишь вторым пилотом, а капитаном был Зиги 
Ангерер. Так что мы устремились в направлении Лабрадора.

Гуз-Бэй, вероятно, существенный опорный пункт для контроля над воздушным 
пространством Лабрадора и Северных территорий,
[8]
во всяком случае, там располагалось больше истребителей-бомбардировщиков, чем 
хотелось бы видеть, но в остальном мне вспоминается немного. Даже в июне 
встречались белые медведи, а зиму описать не удастся никому. Пока самолет 
обслуживали, почти наступила полночь, и такси, отлично подходившее ко всей 
ситуации, которая могла бы разыгрываться и в Сибири, доставило нас в отель под 
следующим названием: «Отель Лабрадор».

Поесть в отеле было уже нечего, но если поспешить, мы успевали в ресторан, 
конечно, пешком, поскольку такси уже уехало.
Мы прошли пару бараков, пока освещение не указало нам путь направо. Ресторан 
назывался «Гонконг».
Я хотел для достойного окончания дня заказать шницель по-венски с кетчупом и 
картошкой фри, но вынужден был изменить заказ на строганую говядину, тем не 
менее, с кетчупом и картошкой фри. К сему мы употребили любимое пиво сорта 
«Labatt’s Blue». У меня было совершенно ясное представление, чего бы я пожелал 
себе в вечер такой победы: ленту транспортера, которая перенесла бы меня 
непосредственно от стола в постель, по пути должна быть встроена моечная 
установка, как для автомобилей, со щетками и шампунем, и я бы появился с другой 
ее стороны, вымытый и высушенный.
Ранним утром мы услышали ужасный прогноз погоды, которые еще ухудшался: 
видимость в гренландском городе Нарсарсуак быстро ухудшалась и была на нуле, 
когда мы были в той местности. Было только два шанса обойти непогоду, и капитан 
Ангерер решился уйти на севернее расположенный Готхаб.
Это было невероятно.
Когда мы прорывались через облака, нас настигла снежная буря, и большую часть 
времени вообще ничего не было видно, а когда кое-какая видимость появилась, это 
были свинцово-серые контуры замерзшей чужой планеты. Когда Зиги в очередной раз 
энергично направил нос самолета вниз, он мог бы с той же вероятностью сбросить 
машину в море, но вдруг появились посадочный крест и полоса, хотя и ужасно 
короткая. Капитан с грандиозной решительностью направил самолет через все 
шквалы точно в начало этой полосы. Грохот был немного больше обычного, но на