твоя работа, завтра утром не должно быть никакой избыточной и недостаточной 
поворачиваемости, после чего я, отпуская шутки, уходил.
Вдруг эти дни на гоночной трассе стали означать плотную работу с самого утра до 
семи вечера, бесконечные анализы компьютерных данных, бесконечные дискуссии с 
инженерами. Сенна знал момент затяжки каждого болта, он хотел знать вообще все 
и везде участвовать в принятии решений. Прежде чем дать поставить стабилизатор, 
он десять раз крутил его туда и сюда.
Как только я привык к такой интенсивной работе, я стал, собственно, радоваться 
этому, я этим интересовался, я хотел быть в самой середине. Вдруг я 
почувствовал себя взрослым, по крайней мере, в своей приобретенной профессии 
гонщика.
Физически я, конечно, тоже прибавил. Хотя и никогда не пытался преодолеть Сенну 
в его забегах по жаре, но я истязал себя неизмеримо больше, чем раньше.



Глава 5. Годы с Сенной. Часть 4


McLaren 1990, 1991, 1992



С его смертью в Формуле 1 как будто закатилось солнце



На третий наш совместный год в McLaren даже способности Сенны достигли границы. 
1992 был годом Williams-Renault и в особенности годом Найджела Мэнселла, 
который сразу выиграл первые пять гонок подряд.
[7]
Причиной этого потрясающего превосходства была отличная согласованность трех 
факторов и их безошибочное воплощение командой и гонщиком. Williams имел лучший 
доступ к таинствам активной подвески, Renault построил супермотор, а Elf нашел 
чрезвычайно эффективную формулу топлива — тогда же царила значительная свобода 
в области бензиновых смесей.

Примерно oценив тенденции в McLaren Сенна еще весной мне сказал:
«Будь внимателен, Рон хочет урезать твою зарплату».
Я уже упоминал, что мы особенно хорошо гармонировали в денежных делах, я 
поражался беспощадности его требований, а также его прозорливости в воплощении 
заявлений, казавшихся поначалу утопическими. Аукционная торговля Сенны была 
искусством, выходившим за чисто денежные рамки.
Даже если мы часами болтали, тема была обычно узкой, поскольку все мысли 
крутились только вокруг достижения успеха. Собственно, тема была одна: как 
можно достичь еще большего успеха и осваивать одну вещь за другой? Мы могли 
часами слушать друг друга, если один из нас рассказывал о своем способе 
переговоров и заключения контракта. Наши позиции были, конечно, несравнимы, он 
мог предъявить в пять раз больше успехов и имел огромный бразильский рынок за 
спиной, но ему нравилось, как я боролся и использовал все возможности. А что 
касалось него, то вызванное им взрывное повышение зарплат в Формуле 1 было 
настоящим безумием. Это были скачки того размера, каких до него достигал только 
Ники Лауда, а после него — Михаэль Шумахер.
Или вот история о том, как он на протяжении многих лет сталкивал лбами Рона 
Денниса и Фрэнка Уильямса. Williams был на пути к вершине, с правильным мотором 
(Renault, прежде всего ввиду возможного ухода Honda), с правильными инженерами 
и вообще с правильной хваткой. Чего не хватало, так это совершенного гонщика 
уровня Проста или Сенны. Прост более или менее был связан с Ferrari. Сенна, 
собственно, пока хотел остаться в McLaren, так что использовал против Рона 
Денниса жадность Фрэнка Уильямса.
Он сказал мне:

«Я буду требовать
столько-то
», это было на 40 % выше потолка заработков Формулы 1, которого достиг Ален 
Прост.

Я был восхищен и поздравил его хотя бы с намерением произнести такие суммы 
вслух.
На следующее утро, на завтраке, он сказал:

«Я тут поразмыслил, я потребую
столько-то
». Это было выше еще на 20 %.

«Ты спятил. Невозможно».
«Увидишь».
Переговоры растянулись бесконечно, они, должно быть, стали невыразимым мучением 
для Рона Денниса. Но Сенна получил свою сказочную сумму, причем его 
интересовали не столько деньги, сколько факт достижения двойного заработка по