подряд, и меня включили в команду взрослых. В пятнадцать лет я оказалась  на
сборе первой команды страны. Нина Сергеевна поработала  над  моей  игрой  "с
лета", и у меня начал вырабатываться свой теннисный почерк - активная игра с
быстрым выходом к сетке. И все же  приглашение  на  главный  в  стране  сбор
произошло внезапно не только для меня, но  и  для  Нины  Сергеевны,  которая
считала, что туда попадет Таня Чалко, может быть, кто-то еще, но никак не я.
Со мной на сбор приехала Катя Крючкова. Там к нам присоединилась девочка  из
Латвии Зайга Янсоне. Старший тренер команды Сергей Сергеевич Андреев не взял
на сбор никого, кому больше шестнадцати. Сбор проходил в  Северодонецке,  на
новых кортах. Мы много тренировались, очень уставали,  но  зато  какие  были
восхитительные вечера. Они проходили за разговорами  об  Англии.  Я  жила  в
одной комнате с Аллой  Ивановой,  которая  за  год  до  этого  выступала  на
юношеском Уимблдоне, и вечерами  она  рассказывала  нам  об  этой  стране  и
турнире. Рассказывала вдохновенно, ее несло и несло, а мы с Катей  Крючковой
сидели и слушали разинув рты.
   Какое-то время я играла с Катей в паре, но потом немного ее обошла, и  мы
расстались. Она переживала, считала, что Нина Сергеевна  незаслуженно  много
времени уделяет мне. Винить Катю не в чем, каждый хотел, чтобы  ему  уделяли
как можно больше внимания.
   На сборе у Андреева я оказалась без Нины Сергеевны. Скручивал  он  нас  в
веревочку, менял технику, доводил до полного изнеможения  да  еще  заставлял
ходить в школу. Тогдашний директор химкомбината, самого  большого  в  городе
предприятия, увлекался теннисом, построил несколько вполне приличных  кортов
и, что совершенно невероятно, - две закрытые  площадки!  В  Северодонецке  я
играла с Валей Сазоновой. Валя старше меня на четыре года, в свое время  она
была любимым тренером моей дочери, но тогда я, конечно,  этого  предположить
не могла и сражалась отчаянно. За Валю страшно болела, сидя  у  корта,  Алла
Иванова. Они были близкие подруги, но я чуть с ума не сошла от обиды,  когда
увидела, что Алла переживает за Валю. "Как же так можно, ведь тридцать  дней
я обедала вместе с Аллой, таскала ей бульоны и пирожки, а она болеет за  мою
соперницу?!" Их дружба оказалась сильнее наших  совместных  обедов.  Валю  я
обыграла, но в раздевалке они  обе  устроили  мне  скандал.  Я  разрыдалась.
Успокаивали меня Лариса  Дмитриевна  Преображенская  и  Аня  Дмитриева.  Аня
сказала:  "Да  чего  ты  волнуешься,  они  же  тебе   все   завидуют..."   А
Преображенская пообещала, что в будущем  все  у  меня  будет  в  порядке,  и
действительно, она оказалась права: жизнь моя сложилась не так уж плохо.
   Училась я в обычной школе,  в  те  годы  никаких  спортивных  классов  не
существовало. Когда меня впервые взяли на всесоюзный сбор, у меня была всего
одна тройка. Неожиданно за день до отъезда новый классный руководитель,  она
же учительница по  литературе,  сообщила,  что  у  меня  не  сдано  какое-то
сочинение. Я обещала, вернувшись со сборов, его написать.  "Нет,  -  заявила
она, - или школа, или спорт!"  Полная  глупистика.  Только-только  появилась
первая статья обо мне, где говорилось,  что  отыскали  способную  девочку  и
берут  ее  на  сбор  к  первому  международному  турниру.  И   вдруг   такое
категоричное условие. Лев Михайлович  Агаян,  будучи  в  то  время  тренером
сборной СССР, человек активный  и  энергичный,  нашел  выход  из  положения:
"Давай-ка, Оля, переходи в вечернюю школу". Вместе со мной в вечернюю  школу
ушли  Володя  Молчанов,  впоследствии  видный  телевизионный  ведущий,  Витя
Рубанов, мой будущий муж, Толя Лазарев, позже работавший  корреспондентом  в
Нью-Йорке,  Надя  Маслова,  ставшая  врачом-гинекологом,  Таня   Сальникова,
ставшая тренером А.Чеснокова. Одним  словом,  собралась  довольно  приличная
компания ребят, входящих в сборную Москвы. Я считаю,  что  не  надо  бояться
вечерних  школ,  главное,  иметь  в  жизни  цель.  Мы   все   хотели   стать
теннисистами. Не всем это удалось, но никто в жизни не потерялся.
   В 1965 году зимой я впервые участвовала в международном турнире  и  сразу
же меня поставили в пару к Александру Метревели.
   Всегда считалось, что характер индивидуалиста мешает Алику играть  микст.
Ему подбирали разных партнерш, и в конце концов рядом с ним оказалась я, как
перспективная теннисистка. Он так на  меня  стал  кричать  после  первой  же
испорченной комбинации, что я забилась в угол, как мышонок, и не перебила  с
той секунды ни одного мяча через  сетку.  Такое  потрясение  пережить  надо:
первый международный турнир, и тебя, почти без тренировок, ставят  играть  с
самим Метревели, лучшим теннисистом страны!
   На турнире я выступила безобразно, за две встречи пробила,  как  говорят,
насквозь всего лишь один мяч.
   Естественно, что после такого выступления на  международном  турнире  моя
спортивная судьба была под вопросом. Видимо, и тренеры сборной СССР ясно  не
представляли себе, кто же в конце концов должен поехать на Уимблдон.  А  так
как  Сергей  Сергеевич  пребывал  в  некоторой  растерянности,  то  устроили
отборочные соревнования, куда  включили  Дмитриеву,  Бакшееву,  Киви,  Куль,
Иванову и меня. Разыгрывали мы два места в  команде.  Иванова  не  приехала,
заболела. На этом турнире я (мне только-только исполнилось шестнадцать  лет)
сыграла хорошо. Проиграла в упорнейшей борьбе Дмитриевой,  так  же  сложился
матч с Киви. Но Бакшееву и Куль я обыграла.  Победу  над  Галиной  Бакшеевой
сочли сенсацией. Мне же этот матч запомнился на всю жизнь совсем не победой,
а инцидентом между Ниной Сергеевной и Галей.
   Нина Сергеевна забывает обо всем, когда играют  ее  ученики,  она  вся  в
перипетиях  борьбы.  Галя  очень  переживала  подсказки   Тепляковой   своим
ученицам. У каждого  человека  мандраж  проявляется  по-своему.  Чем  больше
Бакшеева распрямлялась, чем с большей гордостью она несла себя,  тем  больше