менее мыслями оставалась дома. Не могла я  включиться  в  этот  цирк,  вести
жизнь на чемоданах, когда одиннадцать месяцев в году ты вне семьи.  Даже  по
прошествии  двух  десятков  лет  с  тех  пор,  как  я  перестала  играть,  я
по-прежнему не могу выдержать долгое пребывание вне дома.
   Непосредственное общение с теннисной элитой началось с того дня, когда  я
вошла в главную раздевалку Уимблдона. Нельзя сказать, что английский  был  у
меня на высоте, но выразить свою мысль я могла, меня  понимали.  Да  и  Кинг
меня опекала. В чем  это  выражалось?  Я  спрашивала  ее  мнение  по  поводу
какого-нибудь тактического элемента, и она мне все подробно объясняла. Я уже
обыграла саму  Кинг,  а  она  все  продолжала  мне  рассказывать,  как  надо
обыгрывать сильнейших.
   В теннисной практике, бывает, дают такие советы,  которые  противоположны
истинному  положению  вещей.  Например,  девочки  из  сборной  не   доверяли
болгаркам  Мануэле  и  Кате  Малеевым  (с  их  мамой  я   играла   в   конце
шестидесятых). Сестры Малеевы попали в общество  сильнейших  раньше  нас,  и
сколько раз мы у них ни спрашивали о тактике игры кого-то из новых  для  нас
соперников, правдивой информации мы  не  получали.  Лариса  Савченко  как-то
сказала: "Ольга Васильевна, не спрашивайте, мы уже десять раз проверяли, они
все наоборот говорят". Число сильнейших тенисисток на то время  определялось
цифрой двести, и почти каждая из них вначале для нас  была  загадкой.  Через
пару лет я уже знала всех и имела на любую из  них  карточку  в  собственной
картотеке. Но на первых порах нам так важна была хоть одна победа, будто  от
нее зависело, жить нам или не жить (в  общем-то  речь  шла  действительно  о
жизни, но  о  жизни  в  высшем  теннисном  обществе),  и  я  собирала  любую
информацию. Выяснилось, я могу спросить, как надо  играть  с  той  или  иной
теннисисткой, у Бетти Стове, у Мандликовой, у любой американки, которая меня
знает.
   Билли-Джин Кинг никогда не  хранила  от  меня  теннисных  секретов.  Она,
смеясь над собой, рисовала карикатуры, на которых ей семьдесят пять  лет,  а
она все бьет справа об стенку и ищет новый удар. Постепенно она  стала  меня
просвещать и в других делах, не относящихся  к  теннису.  Конечно,  Кинг  не
уговаривала впрямую, чтобы я осталась в США. Она мне начала  рассказывать  о
своей жизни, о своей стране вдруг в непривычных для нее восторженных  тонах.
На что я отвечала тем же самым, расписывая свою жизнь и свою страну... У нас
тут  же  возникал  спор  до  хрипоты.  Вся  раздевалка  смотрела  на  нас  с
удивлением, мы обе красные, мокрые, нам уже не надо разминаться,  поговорили
- и можно на площадку.
   В конце концов Кинг после долгих дискуссий сказала:  "Ну  хорошо,  ты  не
собираешься переехать в Штаты, но если ты хочешь бороться за какие-то  права
у себя, в Союзе, ты должна стать коммунисткой". Я опешила: мне  посоветовала
стать членом КПСС Кинг!
   Позже я вступила в партию, следуя  именно  этому  принципу.  Хотя  немало
оказалось и таких, кто не имеет вообще принципов. Их они  заменили  красивой
фразой. И бороться с этими людьми, не будучи членом партии, трудно, бороться
мог только человек, имевший с ними равный голос.
   В тот год, когда я впервые попала на Уимблдон, Кинг считалась  восходящей
звездой. Звание "первой ракетки" носила Маргарет Корт,  за  ней  шла  Буэно,
затем Тернер. Эти лидеры до царствования Кинг казались мне чопорными дамами.
Зато Билли-Джин, обладательница острого  и  задорного  характера,  с  бьющим
через край  темпераментом,  была  человеком  моего  поколения.  В  советском
теннисе моим кумиром была Дмитриева, в мировом - Кинг.
   Билли-Джин  всегда  отличалась  тем,  что  успевала  выполнить  все,  что
задумывала. Она выросла в простой семье. Отец - пожарник, мама не  работала,
брат играл в  американский  футбол.  Типичная  средняя  американская  семья.
Билли-Джин научилась теннису на бесплатных кортах, в семье и  речи  быть  не
могло оплачивать  ей  тренера.  Уже  после  того  как  Билли-Джин  заиграла,
родители купили ей приличную ракетку. Увидев, как играют мужчины,  маленькая
Билли-Джин решила, что будет играть точно так же, то есть постоянно выходя к
сетке, принимая мяч с лета. В то время женщины  показывали  подобный  теннис
лишь эпизодически. До эпохи Кинг женский теннис  -  это  спокойная  игра  на
задней линии с редкими выходами вперед. Правда, Маргарет Корт начала  ломать
эти традиции. Ее предшественница Ленглен тоже пыталась играть  у  сетки,  но
выглядела в острых моментах, когда реакция позволяет  ответить  молниеносно,
слишком по-женски, играя плавно и мягко. Узнав, что на свете есть  Уимблдон,
Кинг  заявила:  "Я  его  выиграю".  Такой  характер  у  Билли-Джин.  И   она
действительно  в  семнадцать  лет  вместе  с  Сасман  победила  в  паре   на
Уимбл-доне. Кинг вошла  в  историю  этого  турнира,  так  как  она  обладает
двадцатью высшими титулами Уимблдона! Интересно, что в тот день, когда  Кинг
по числу побед обошла Райян,  чей  рекорд  продержался  тридцать  пять  лет,
старая чемпионка Уимблдона умерла. Умерла непобежденной.
   Билли-Джин на Уимблдоне десять раз выигрывала парную  комбинацию  с  Рози
Казалс. Если посмотреть десятку того времени, я играла в паре  со  всеми,  с
Казалс, Корт, Гулагонг, Уэйд, Бетти Стове, Эверт. Со всеми, кроме  Кинг.  Не
сложилось. Меня предупреждали, что Кинг тяжелый  партнер,  потому  что  сама
играет почти без провалов и того же требует от своего партнера. Но сейчас  я
понимаю, что играть с Кинг мне было бы совсем не трудно, так как у Метревели
был точно такой же характер, как у Кинг,  он  постоянно  требовал,  чтобы  я
играла с ним на равных. К тому же Билли-Джин отличало еще и чувство старшего
товарища, ответственного за младших.
   ...Мой опыт показал, что за рубежом хорошо  игралось  только  первые  три