поездки, Алик приезжал к нам, а не в гостиницу, и у нас оставался  ночевать.
Раз он приехал к ночи, через полтора дня снова  должен  был  отправиться  на
турнир, и я ему посоветовала не летать в Тбилиси, а пожить у нас.  Мы  тогда
купили стиральную машину, и я заверила Алика, что к  поездке  все  его  вещи
перестираю не хуже Наны. Утром уже все было развешано, мы с Витей уехали  на
тренировку. Возвращаемся к обеду, Алика нет. Я думаю:  что  же  он  на  себя
надел? Наконец вечером появляется: "Слушай, Морозова  (потом  уже  он  начал
называть меня Олей, а в то время только  по  фамилии),  у  тебя  не  пропали
мужнины штаны, а рубашка, а свитер? А что денег нет, не заметила?"  Он  взял
все перечисленное, хорошо хоть документы Витины оставил, и слетал в Тбилиси.
Это в характере Метревели. Лег спать, чтобы нас не беспокоить, хотя для себя
решил слетать домой. Проблемы с билетом  у  Алика  не  возникало.  По-моему,
взять с собой Метревели до Тбилиси считал для себя  за  честь  любой  экипаж
гражданской авиации, не говоря уже о бортпроводницах.
   Игра  Метревели  -  это  постоянное  плетение   кружев.   У   него   были
исключительно легкие ноги, что делало его передвижения по  корту  совершенно
незаметными. У легкоатлетов, например,  сильная  стопа,  основная  нагрузка,
удар, приходится на пятки, а в теннисе шаг должен быть  кошачьим,  с  носка.
Вовремя остановиться и вовремя начать движение позволяют  легкие  и  быстрые
ноги, а правильное начало движения переходит в правильный удар по мячу. Если
у игрока нет чувства равновесия, если он не дошел, а наткнулся  на  мяч,  он
никогда не попадет мячом в ту точку корта, в которую задумал. У  Алика  ноги
работали идеально.
   Метревели мог играть слева в любой квадратик на  площадке,  мне  кажется,
даже с закрытыми глазами. Обладая абсолютно выверенной точкой  удара  (место
соприкосновения струнной поверхности ракетки с мячом), Алик, когда  подходил
к мячу, держал феноменальную паузу. Пауза в спорте, и в частности в теннисе,
- это важнейший момент. Речь, конечно же, идет о теннисе высокого класса.
   Алик уже стал первым номером в команде, когда  я  в  нее  попала.  Честно
говоря, оказаться в роли лидера мне никогда не  хотелось.  Играть  хорошо  -
этого я себе желала. Но, кажется, Алик подозревал, что я собираюсь посягнуть
на его права лучшего теннисиста страны, и поэтому держал меня в строгости.
   С Аликом было и сложно и легко. Куда бы мы ни приезжали, он всегда  точно
знал, что надо делать.  Обычно  все  происходило  так:  тоном,  не  терпящим
возражений, он говорил: "Морозова, мы сейчас должны разложить вещи и идти  в
кино". Я не могла представить, что можно не подчиниться. Если  Алик  сказал:
"В кино", - значит, шли  в  кино.  Фильм  выбирался  тот,  который  нравился
Метревели, он сам его искал по газетной рекламе.  Мы  оба  более  или  менее
знаем английский, фильм же идет на французском или итальянском. "Алик, мы же
ни слова не поймем!" - "Зато фильм классный".  Смотрим,  бездарная  картина.
"Морозова, я же тебе говорил, что это плохой фильм". Но, с  другой  стороны,
когда приходилось  принимать  действительно  важное  решение,  он  брал  всю
ответственность на себя. Ничего не боялся. Значение такой черты характера  я
поняла,  столкнувшись  со  следующим  за  нами  поколением.  Они,  напротив,
старались не отвечать ни за что.
   Вот, например,  разница  между  Метревели  и  Какулия.  Приезжаем  мы  на
первенство Франции. Я скрываю свое желание выйти в финал и  выиграть  первое
место. Алик  говорит,  рассматривая  сетку  турнира:  "Так:  первый  круг  -
голландец, его мы убираем в два счета. Кто второй - Кодеш? Этот вообще здесь
играть не может. Кто следующий - Настасе? Что мы делаем послезавтра, в  кино
идем?" В общем, Алик уже в финале, мы спокойны.
   Теймураз: "Ой, второй круг, и уже Настасе!" Какулия был  реален  в  своих
планах, Метревели - абсолютно нет, но эта нереальность и  помогла  ему  быть
Метревели. Все работало  на  его  чемпионский  образ.  Я  расскажу  историю,
которая за давностью лет уже не расстроит Нану, жену Алика. США.  1974  год.
Счаст-ливый год для меня, я  играла  в  финале  Уимблдона.  Думаю,  что  мои
результаты тоже подстегивали Метревели. Никто,  во  всяком  случае  в  нашей
стране, не должен был играть лучше, чем он. Мы приезжаем на  "Ю.С.  опен"  в
Форест-Хилл. Алик играет блестяще. Мне кажется, именно этот турнир был в его
спортивной биографии лучшим. Победное турне Метревели по Австралии случилось
раньше, я видела финал, когда он  стал  победителем  нескольких  турниров  в
Австралии, продемонстрировав феноменальные волевые качества. Но "Ю.С.  опен"
- турнир более высокого уровня, и здесь Алику ужасно не повезло.
   Надо сказать, что я еще выполняла  роль  "местного  КГБ",  так  они  меня
называли. Когда Алик с Теймуразом уж очень расходились,  я  их  призывала  к
порядку. Во всяком случае, возникала рядом  в  самый  для  них  неподходящий
момент. Перед игрой появляется на стадионе Алик; Эш, Ньюкомб и другие звезды
американского и австралийского тенниса буквально "падают  с  небосклона".  Я
сперва не понимаю, что же произвело на них такое  ошеломляющее  впечатление.
Оказывается, Алик явился  в  сопровождении  "Мисс  Нью-Йорк".  Я  спрашиваю:
"Алик, где ты ее нашел?" Он невинно отвечает: "Она  просто  пришла  за  меня
поболеть".  Человек,  пришедший  болеть  за  Метревели,  тоже  должен   быть
человеком экстра-класса. Дама действительно очень  красивая,  но,  возможно,
она и помешала Алику выиграть. Я подвернула перед турниром ногу и уехала, не
дождавшись мужских полуфиналов. Какулия к этому времени из турнира  выбыл  и
сопровождал меня, передвигающуюся на костылях. Не знаю, что творилось  после
моего отъезда, но подозреваю, что перед  полуфинальным  матчем  с  Коннорсом
Алик поздно вернулся домой. Может быть, если бы я  осталась,  то  смогла  бы
помешать Алику веселиться.
   Метревели по праву считался  волевым  спортсменом.  Притом,  что  он  мог