работала в КНГ, говорила мне, что она никак не могла  понять,  как  можно  в
таком состоянии вообще двигаться на корте. Я смеялась, шутила, что измерения
они провели неправильно, а скорее всего, я настолько  талантлива,  что  и  в
таком состоянии способна обыгрывать представителей первой десятки. Рассуждая
серьезно, должна признать,  что  своим  возвращением  в  спорт  обязана  Ане
Дмитриевой.
   Дмитриеву я никогда не называла  Анной  Владимировной,  всегда  Аней,  но
никогда не говорила ей "ты". Равенство возникло позже,  когда  Аня  оставила
спорт.
   Многие теннисисты обижались на то, как Дмитриева комментирует их матчи. Я
полагаю, что, великолепно зная теннис, она заслужила право на личное мнение.
А тот, кто не согласен с ней, пусть ее опровергает. Часто  меня  упрекали  в
том, что наши мнения совпадают. Я не видела в этом ничего плохого. Я, как  и
Дмитриева, считала, что советский  теннис  может  достичь  больших  успехов.
Конечно, ее комментарии не для  пятидесяти  тысяч  человек,  профессионально
разбирающихся в теннисе, а для миллионов, не знающих, что  такое  кросс  или
дропшот. Многие впервые знакомятся с теннисом, и лишний рассказ об Уимблдоне
не должен раздражать тех, кто про него уже знает.
   Слишком большая эмоциональность Ани, когда она ведет репортаж с теннисных
соревнований, оттого, что она любит свой родной вид спорта и очень хочет ему
помочь.
   Немногие знают, что Аня  замечательная  хозяйка  и  кулинарка.  На  любом
домашнем  дне  рождения  она  накрывала  стол  не  только  обильный,  но   и
изысканный. Аня как-то в  шутку  мне  сказала,  что  ей  надо  было  открыть
кооперативный ресторан.  Она  считала  обычным  делом  приготовить  какие-то
розетки с куропатками. Причем  она  говорит:  "Что  тут  особенного,  купила
куропаток, пощипала..." Когда я вспоминаю, что в  каждой  куропатке  граммов
сто мяса, я замираю от восхищения перед ее терпением. Для меня же два  часа,
проведенные на кухне, непозволительно потерянное время. Она  и  ест  так  же
аппетитно, как и готовит. Я очень любила обедать с Аней, потому что вместе с
ней не питаешься, а наслаждаешься этим действом.
   С Аней всегда интересно. В 1987 году она ездила с нами в Канаду, на Кубок
Федерации, и все мои девчонки сидели и слушали ее рассказы разинув рты,  как
в свое время слушала ее я. Она им сообщала: "Вы на своего  тренера  внимания
не обращайте, она синий чулок. Я ей  говорила:  "Курнем,  Оля?",  а  она  не
соглашалась.  Я  ей  еще  что-нибудь  увлекательное  предлагаю,  она   опять
отказывается. Но такого стервозного характера у  нее  тогда  еще  не  было".
Девчонкам подобные рассуждения, конечно, нравились,  а  меня  устраивала  та
дружеская обстановка, что складывалась не без участия Ани. Я к тому же  была
обеспечена прекрасными ужинами, так как мы жили с Аней в номере  с  огромной
кухней, и первое, что мы сделали, приехав  в  Канаду,  отправились  закупать
продукты, соусы, приправу.
   Мне кажется, что у нас с Аней всегда складывались интересные  матчи.  Она
любила активную игру: подачу с выходом к сетке, хотя ее нельзя было  назвать
быстрым игроком. Первые мои значительные победы связаны с именем Дмитриевой,
так  как  были  победами  в  поединках  с  ней.  У  меня   приличный   кросс
(диагональный удар справа), а она прекрасно играла слева. И  мой  кросс  шел
под ее бэкхэнд, которым она владела  слабее.  Нина  Сергеевна  хорошо  знала
особенности своей бывшей ученицы и давала мне точный план на игру.
   И хотя Нина Сергеевна всегда страшно болела за Аню, даже после того,  как
та ушла  от  нее,  она  жаждала,  чтобы  кто-нибудь  из  ее  учениц  обыграл
"изменницу". И я оказалась той  самой  девочкой,  которая  начала  побеждать
Дмитриеву.  Впервые  я  обыграла  ее  на  первенстве  Москвы  в  1965  году.
Принципиальным получился матч осенью 1967 года в Тбилиси, мы  играли  с  ней
финал международного турнира. Зрители падали с деревьев: мест на стадионе не
хватало. Аня  обыграла  в  полуфинале  Вопичкову  из  Чехословакии,  а  я  -
Бакшееву. Мы жили в одной гостинице, и Аня просила, чтобы я ее разминала, да
и мне самой нравилось с ней разминаться. Под  присмотром  Сергея  Сергеевича
Андреева мы тренировались. Ходили вместе завтракать и,  в  общем,  почти  не
разлучались. Но  вот  в  последний  день  турнира  Аня  подходит  ко  мне  и
спрашивает: "Оля, ты будешь со мной разминаться перед финалом?" Я  в  ответ:
"Если ты не против, то да". И у  нее  произошел,  как  мне  кажется,  легкий
стресс, видимо, она не сомневалась, что я скажу "нет",  что  Нина  Сергеевна
мне не разрешит... Немного обескураженная,  Аня  спрашивает:  "А  завтракать
пойдем вместе?" - "Конечно". Идем утром  вдвоем  завтракать,  мне  проще,  я
малоизвестная теннисистка, а она чемпионка, которая должна  отстаивать  свое
преимущество. "Яичницу будешь?" - "Буду". - "А помидоры?"  -  "Буду".  -  "А
мацони?" - "Буду". Надо сказать, что своим уверенным "буду" и тем, что я все
съела, я, наверное, ее еще больше расстроила. Так,  во  всяком  случае,  мне
кажется.
   Мы размялись. После разминки, за пятнадцать-двадцать минут  до  матча,  я
любила побыть одна, сесть где-нибудь в сторонке и ни с кем не разговаривать.
Как бы собрать воедино всю свою энергию и, выйдя на корт, тратить ее уже  на
площадке. Я понимала, что психологически не должна уступить Ане,  иначе  мне
будет худо... Прошел дождь. Смотрю, Аня меня  избегает.  В  ожидании,  когда
подсохнут лужи, она  начала  разминаться  с  Сергеем  Сергеевичем.  Я  сразу
успокоилась. Уже немного искушенная в психологической борьбе, понимала,  что
Аня нервничает куда больше, чем я. Я выиграла у нее финал. Сергей  Сергеевич
сел рядом с Ниной Сергеевной, чтобы она мне не подсказывала, но та все равно
подсказывала. У меня сохранилась фотография с этого  матча,  где  они  сидят