С первых дней нашей работы в киевском «Динамо» мы с Олегом Базилевичем объявили 
игрокам, что нам не безразлично их будущее, что были бы рады иметь в их лице 
последователей и готовы, когда это потребуется, помочь в том деле, которым 
занимаемся сами. На словах можно говорить что угодно, но мы пытались заразить 
ребят увлеченностью, продемонстрировать все плюсы и минусы профессии.

Мы осознавали, безусловно, что далеко не каждому из наших подопечных суждено 
стать тренером. То есть заняться этим делом могли, конечно, все, но мы думали о 
тренерах высокого класса. ВШТ «штампует» тренеров в большом количестве, но где 
они, тренеры, о которых говорили бы как о новаторах?

В тренерском деле прошлые заслуги не в счет. Начало – с нуля. Опыт игрока 
полезен, но в минимальной дозе. Когда в интервью с двадцатилетним футболистом, 
забившим несколько красивых мячей, я читаю, что он мечтает стать тренером, я 
ему не верю, потому что реально он и понятия не имеет, что это за дело. Михаил 
Гершкович как-то признался, что когда он бегал по полю, то полагал, что 
секретов для него в этой игре нет никаких, а тренером сделает время. Только 
закончив, он понял, сколько же есть в футболе такого, чего он не знал, но без 
чего тренерская работа невозможна.

В «Монологах» Томаса Сакалускаса – книги о жизни и творчестве Юозаса Мильтиписа,
 театрального режиссера-творца, есть такое определение сущности театра, 
предназначения актера: «Актер не может опираться на титулы, звания, степени. Не 
может кичиться стажем и в будущем видеть себя в ореоле славы… Движение – это 
жизнь, покой – это смерть. К тем, кто способен на движение, театр относится 
взыскательно, но подоброму. К другим, окаменевшим, омертвевшим, театр 
взыскателен, но суров».

Помимо того, что мы «ставили» игру, репетировали ее в тренировках, мы хотели 
стать для ребят, расположенных и тянущихся к тренерскому делу, теми, кем для 
нас были О. А. Ошейков, В. Д. Соловьев и В. А. Маслов. Мы рассчитывали (и 
рассчитываем по сей день уже с новыми игроками) передать им все лучшее, что 
умеем, и стимулировать их к собственному поиску – это главное.

Примерно об этом мы говорили тогда с Михаилом Фоменко, и я пожелал ему 
всяческих успехов, обещая помощь, когда она потребуется, добавив при этом, что 
профессия тренера требует недюжинного здоровья (обязательно надо следить за 
своим состоянием), крепких нервов (выматывающих обстоятельств в нашем деле 
предостаточно), умения сражаться, отстаивать свою точку зрения, не сдаваться и 
маневрировать.

Интеллектуально игроки становятся с течением времени более развитыми, а значит 
– и более требовательными. Они уже не довольствуются тремя-четырьмя выученными 
решениями, чувствуют: для того чтобы добиться успеха, нельзя стоять на месте. 
Не имеет права стоять на месте и тренер.

В тетрадь же Михаил записывал конспекты тренировок, разборы матчей.

Я порадовался, увидев Фоменко на тренерской скамейке, спокойного и 
уравновешенного.

Рассудительность и обстоятельность, присущие Стефану Решко в жизни, легко 
переносились им на поле. Сколько форвардов отскакивало от него, как от стенки, 
после жесточайших столкновений, корчилось от боли с искаженными лицами, а Решко,
 которому доставалось не меньше, как никто умел прятать боль и старался 
улыбаться, что выводило соперников из себя.

Внешне в игре неброский, с массивными ногами и истинно футбольным торсом, он 
знал потолок своих возможностей и никогда не старался придумать что-то 
невообразимое, что не отвечало бы этим возможностям. Благодаря такому 
обстоятельству уровень его надежности был весьма высок, и служил он команде 
верно.

Злые языки, имея намерение уязвить Решко, говаривали в 1975 году, что «Киев 
играет вдесятером», намекая на отсутствие в игре Стефана исключительной техники,
 яркости, умения привлечь к себе внимание публики, но забывая при этом почти 
совершенное владение тактическим арсеналом, строгость в выполнении тренерских 
заданий и способность исключительно чисто играть в отборе – качества, которым 
могли бы позавидовать многие сегодняшние защитники.

Впрочем, Решко на подобные выпады никогда не отвечал, хотя не мог не обращать 
на них внимания и не переживать в душе как явную несправедливость.

Молчаливый по своей натуре, добрый и справедливый человек, Стефан безропотно 
переносил все предлагавшиеся на тренировках нагрузки, ворчал иногда про себя, 
когда было совсем уж невмоготу, но терпел и терпением своим заражал партнеров и 
читал в их глазах уважение к способности выдержать, казалось бы, невероятное.

«Тренировочные нагрузки, которые нам доводилось переносить, – сказал он однажды,