На стадион я входил уже не с одним, а с двумя чемоданчиками. Второй принадлежал 
Алексею Гусеву — вратарю взрослой команды. Носить его вслед за хозяином была 
моя обязанность, непременная и приятная. Раз тебе сам главный вратарь завода 
доверил свой чемодан — значит, ты уже чего-то стоишь!

Сначала играли мы, юноши, а Гусев стоял за моей спиной и прямо здесь же, как 
мог, учил уму-разуму. Вслед за юношескими на поле выходили мужские команды, и 
тогда мы менялись местами: Гусев вставал в ворота я занимал место по другую 
сторону сетки.

Моя жизнь складывалась безоблачно, и время летело незаметно. Работа, учение, 
футбол, хоккей (в него я играл не в воротах, в нападении) — всюду дело клеилось.
 Одолел семилетку. В свои неполные восемнадцать лет был уже и слесарем, и 
строгальщиком, и шлифовальщиком, имел приличный рабочий стаж и 
правительственную награду — медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной 
войне».

А потом накопившаяся за годы усталость начала давать о себе знать. Что-то во 
мне вдруг надломилось. Никогда не слыл я человеком с тяжелым или вздорным 
нравом. А тут ходил какой-то весь издерганный, все меня на работе и дома стало 
раздражать, мог вспыхнуть по любому пустяку. После одной такой вспышки я собрал 
свои вещички, хлопнул дверью и ушел из дому. Ходить на завод тоже перестал.

Как назвать мое тогдашнее состояние? Хандра? Депрессия? Не знаю. Знаю только, 
что посетило оно меня единственный раз в жизни и достигло в этот единственный 
раз таких размеров, что справиться с ним я долго не мог. Ничего не ощущал, 
кроме опустошенности.

Положение становилось с каждым днем все безвыходнее. По всем законам я был не 
кто иной, как прогульщик, и на меня распространялись соответствующие указы об 
уголовной ответственности. Надо было что-то делать. Но что?

Выручил меня советом кто-то из игроков взрослой нашей команды:

— Надо тебе идти добровольцем на военную службу. За это многое тебе может 
проститься. Да и дисциплина воинская сейчас для тебя — спасение.

...Первые месяцы службы у всех одинаковы. День похож на день, как близнецы. И 
хоть каждый из них длинен — семнадцать часов от подъема до отбоя, так 
называемого «личного времени» почти не остается. Все расписано по минутам: 
строевая подготовка, изучение уставов, чистка оружия, тактические занятия, 
наряды, караульная служба, политучеба и еще многое, что знает, как «Отче наш», 
каждый, кто проходил курс молодого бойца. Я уж начал забывать о спорте, но 
однажды во время вечерней поверки командир скомандовал: «Футболисты — шаг 
вперед!» — и я, конечно, тут же этот шаг сделал.

Тренировки и игры на первенство городского совета «Динамо» были регулярны, как 
все в армии, и вовсе не исключали, а дополняли прочие воинские занятия. Ни от 
каких видов учебы и службы спортсменов не освобождали. Лишь в строго отведенные 
часы нас увозили на стадион, а потом привозили обратно, и мы вливались в общий 
строй.

Летом сорок девятого года, после очередного игрового дня, меня прямо на 
стадионе остановил какой-то человек — высокий, подтянутый, с чуть пробивающейся 
сединой в аккуратной — волосок к волоску — прическе.

— Хочешь играть в молодежной команде «Динамо»?

— Еще бы!

— Тогда приезжай на тренировку. — И он назвал день и час.

Как мог я, солдат, распоряжаться своим временем?

— Не беспокойся, это я беру на себя, — развеял он мое недоумение.

Честно признаться, я не слишком надеялся, что незнакомый мне человек выполнит 
обещание, но он выполнил. Через несколько дней командир с некоторым удивлением 
показал мне запрос и приказал отправляться на стадион. Там меня ждал незнакомец,
 — как выяснилось, тренер молодежной команды «Динамо».

Я спросил у ребят, как его фамилия. Мне ответили: «Чернышев».

Да, подвел меня к порогу большого футбола Аркадий Иванович Чернышев — 
прекрасный тренер и обаятельный человек. Чем больше лет, — а теперь уже и 
десятилетий — минуло со дня нашего знакомства, тем более я благодарен ему за 
это.

Так я оказался в молодежной команде «Динамо». Мы успешно выступали в чемпионате 
и Кубке Москвы, я неизменно играл в основном составе. И однажды нам довелось