миг опережавший Крижевского. Кузнецов проиграл единоборство Гарринче, так же, 
как не смог справиться с Вава Крижевский, а с Диди Игорь Нетто. Но если бы я 
был тренером нашей команды и мне надо было бы выставить всем трем оценки, я бы 
без колебаний вывел три пятерки. И не только за этот матч, а за турнир вообще. 
Каждый из них вправе был с чистой совестью сказать: мы, защитники, сделали все, 
что могли. Думаю, что они сделали даже больше, чем могли.

Крижевский и Кузнецов были моими товарищами по динамовской команде, и обоих я 
знал достаточно близко. Люди они были разные, но их роднила беззаветная 
верность дружбе, той спортивной дружбе, которая проявляется не в словах, не за 
столом, а на поле.

Для Крижевского игры с англичанами, австрийцами и бразильцами превратились в 
бесконечную цепь единоборств с Кеваном, Буцеком и Вава — тремя великими 
центрофорвардами мирового футбола тех лет. Два или три столкновения с ними он, 
битый-перебитый, не успевший восстанавливаться от матча к матчу, проиграл, но 
сотни — выиграл. Что стоили ему эти выигрыши, мы видели в раздевалке. Он снимал 
футболку, гетры, трусы, и обнажалось его сильное, мускулистое тело, на котором 
живого места не было. Его даже освобождали от междуматчевых тренировок, и он 
пластом лежал в своей комнате, восстанавливая до капли истраченные силы. А на 
очередной игре он опять выглядел невозмутимым, свежим, готовым к борьбе, и 
можно было лишь догадываться, чего стоит ему этот благополучный вид.

Борис Кузнецов был в жизни куда заметнее Крижевского. В отличие от Крижевского 
- человека тишайшего нрава он мог и ответить резко, и вспылить, и пошутить так, 
чтобы все услышали, да и вообще не прятался в тень. И на поле он тоже был 
видной фигурой. Старые болельщики хорошо помнят и его постоянные рейды вдоль 
левого края, которые часто заканчивались резкими и точными ударами по воротам, 
и его филигранные подкаты, когда убежавший от Кузнецова соперник вдруг 
обнаруживал, что убежать-то убежал, но без мяча...

Спустя годы мы по иностранным моделям изучали и тактику рейдов, совершаемых 
знаменитыми защитниками, и технику подкатов. Кузнецов и Крижевский делали эти 
подкаты задолго до того, как увидели их в исполнении англичанина Райта. И тот 
же Кузнецов, Виктор Чистохвалов и Анатолий Крутиков совершали глубокие рейды по 
флангам еще в то время, когда возведенный в ранг их основоположника итальянец 
Факкетти ходил в коротких штанишках. На шведском чемпионате Кузнецову тоже 
пришлось тяжело.

Против него играли всемирно знаменитые края — англичанин Финней, швед Хамрин, 
бразилец Гарринча. Ни Финнею, ни Хамрину так и не удалось переиграть Кузнецова. 
Ну, а Гарринчу в ту пору не удержал бы ни один защитник в мире. Уникальная 
колченогость Гарринчи — обе его ноги были искривлены в одну сторону — делала 
борьбу с ним практически безнадежной. Готовя свой финт, он почти ложился на бок.
 Казалось, человек, принявший такую позу, удержаться на ногах не в состоянии, 
но Гарринча удерживался и уносился с мячом от защитника.

Другой защитник на месте Кузнецова, имевшего к тому же репутацию футболиста не 
слишком выдержанного, впал бы в отчаяние и либо выбросил белый флаг капитуляции,
 либо пошел бы на грубость. Но Борис, чувствуя высокую ответственность за 
каждый свой шаг, снова и снова вступал в честную борьбу с Гарринчей, и 
поразившему мир бразильцу было все труднее обманывать нашего левого защитника, 
и атаки бразильцев с правого фланга становились все менее опасны.

А тут еще другой наш крайний защитник — Володя Кесарев наглухо закрыл левого 
крайнего бразильской команды — Загалло, тоже суперзвезду бразильского футбола, 
прославившегося позднее и как тренер — это он руководил игрой сборной Бразилии 
на чемпионате в Мехико, откуда его команда увезла к себе домой «золотую богиню» 
навсегда.

Владимир Кесарев был прирожденный защитник. В жизни надежный, расчетливый, 
хладнокровный человек, из тех, у кого все в меру и ничего лишнего. Он эти 
качества полностью проявлял и в игре. Таких защитников нападающие не любят 
больше всего — этот не увлечется, не попадется на прием, не рискнет, если риск 
чреват малейшей опасностью прорыва обороны. Если же тыл обеспечен, то он и 
вперед пойдет как угодно далеко и благодаря уверенной технике и смекалке 
сыграет не хуже иного форварда и даже при случае гол забьет...

Мы проиграли этот матч. Изумительные бразильские форварды, поддерживаемые 
лучшим по тем временам полузащитником в мире Диди, сумели забить нам два гола. 
Но если бы вернулось вдруг лето 1958 года и надо было бы нам вновь играть на 
шведском чемпионате, лучших партнеров в защите, чем Крижевский, Кесарев и 
Кузнецов, я бы не пожелал.

А проиграли мы бразильцам потому, что не проиграть не могли, — не было тогда на 
свете футбольной команды, которая могла бы играть с ними на равных. В 
полуфинале они со счетом 5:2 разгромили французов во главе с Копа и Фонтеном, а 
в финале без труда расправились с хозяином чемпионата сборной Швеции. 
Бразильская сборная была действительно вершиной того футбола, который называли 
романтическим и который теперь ушел в безвозвратное прошлое. Она имела и