какихлибо дискуссий.
     Ни состояние поля, ни ход встречи не давали повода к бурной реакции 
публики. Но в какойто момент на трибунах появляется плакат с оскорбительной 
надписью по отношению к человеку, назначающему на матчи арбитров, Паоло 
Казарину. Огромными буквами было написано «Казарин — паяц». Бурная реакция не 
позволила мне в тот момент понять, не появилось ли это оскорбление в связи с 
проходившим матчем. Но для этого не было никакой причины. Я подумал, что должен 
добиться, чтобы этот плакат с оскорблением был немедленно убран, настолько он 
был оскорбительным. Я попытался объяснить руководителям и капитану команды 
«Сампдория» — Роберто Манчини, что любым способом этот плакат необходимо убрать,
 что его нельзя оставлять. Я так до сих пор и не узнал, постарались они чтото 
сделать или нет. В последовавшие за матчем дни я прочитал в газетах самые 
разнообразные высказывания. Ктото написал, что Манчини подошел к трибунам и 
сказал: «Ничего не убирайте». Я этого не знаю, и мне неинтересно это знать. 
Через несколько минут плакат исчез, а спустя немного времени снова появился. 
Как бы то ни было, но сейчас я сомневаюсь, что мое вмешательство было 
правильным; вероятно, проще было бы не замечать плаката, и тогда он меньше 
привлек бы внимания и немного времени спустя был бы убран. Вопреки моей воле, 
мое вмешательство подогрело газетную шумиху и нанесло больший вред, чем если бы 
я не вмешался. Несколько месяцев спустя, перед началом матча «Пьяченца»«Милан» 
был вывешен плакат не только оскорбительного, но еще и расистского содержания 
по отношению к двум игрокам. В этом случае я также потребовал убрать плакат, 
поддерживаемый бурной реакцией большинства присутствующих на стадионе зрителей, 
которые начали освистывать его еще при развертывании. Решение убрать его было 
правильным, поскольку в первом случае оскорбление наносилось человеку не за его 
плохую игру, а было направлено против принципов честной и справедливой борьбы. 
Понятно, во втором случае я также рисковал сделать рекламу случаю проявления 
расизма, но футбольный мир должен твердо противостоять таким выходкам и не 
должен оставаться безучастным. Преступление не может оставаться безнаказанным, 
только потому что оно совершено на стадионе. Однажды на конференции я слышал, 
как один полицейский чиновник говорил, что концентрация большого числа 
определенного типа лиц на стадионе облегчает их работу, поскольку, находясь в 
городе, эти лица могли бы совершать другие преступления. Слушая эту речь, мы не 
верили своим ушам: если этому способствовать, то такой спорт, как футбол, может 
исчезнуть, поэтому нужно смело бороться с этими инцидентами; мы должны брать 
пример с других стран, где серьезнейшие проблемы общественного порядка на 
стадионах были решены принятием жестких, порой репрессивных мер, приведших к 
отличным результатам. Я говорю о Франции, где только лишь бросание бенгальских 
огней уже считается преступлением. Или еще лучший пример Англия, которую 
считали страной, где на стадионах было широко распространено насилие, столь 
широко, что ФИФА вынуждена была исключить английские клубы из европейских 
кубков.
     Жесткий закон о футболе «Football act», от 1989 г., принятый 
правительством госпожи Тэтчер, а затем подтвержденный и дополненный 
лейбористским правительством Тони Блэра после европейского чемпионата 2000 г., 
способствовали тому, что положение в последние годы на стадионах Англии 
совершенно изменилось. Результаты налицо, достаточно посмотреть на трибуны 
любого британского стадиона: родители с детьми, пенсионеры, влюбленные идут на 
стадион, чтобы развлечься, поболеть за любимую команду, провести несколько 
часов, наслаждаясь замечательным зрелищем, которым является игра в футбол. Все 
надевают футболки своей любимой команды, не рискуя подвергнуться насилию. Это 
не значит, что все англичане стали ангелочками; известно, что за границей 
некоторые болельщики все еще создают проблемы, но только в странах, где более 
мягкие законы или где люди, призванные применять их, плохо выполняют свои 
обязанности. Во всяком случае, у опасных болельщиков, приезжающих на матчи, 
отбирают паспорта. Мне хотелось бы, чтобы и у нас произошло нечто подобное. Мы 
были на правильном пути, когда в прошлом были введены правила, касающиеся 
поведения на стадионах, но потом от них отказались, и проблема вновь встала во 
всей своей красе. К счастью, в последние месяцы предпринята попытка изменить 
положение: теперь человек, совершивший определенные действия на стадионе, может 
быть задержан после матча, будучи опознанным, даже в случае, если его не 
застали на месте преступления. До сих продолжают показывать по телевизору сцены 
столкновений полиции с болельщиками — хулиганами, которые открыто нападают и 
избивают полицейских ремнями. Как можно на это смотреть? И как можно терпеть, 
что эти бандиты расплачиваются за содеянное, только получив запрет посещать на 
некоторое время стадион? В Англии совершившие зло расплачиваются подругому. На 
многих английских стадионах установлены настоящие системы видеонаблюдения. Одну 
из первых встреч за границей я судил в Ньюкасле, и ответственные работники 
службы правопорядка показали мне систему телекамер, которая охватывала весь 
стадион. Все места стадиона были абонированы, и если с какогото сектора на 
поле бросили предмет, сразу же пытались установить нарушителя, а затем его 
удаляли и лишали права посещать стадион. Если найти хулигана не удавалось, то 
абонементов на матчи лишали весь сектор, в котором он находился. Эта система 
могла показаться несправедливой, но она позволяла возлагать ответственность на 
весь сектор и вынуждать людей показывать на того, кто бросил предмет. Однажды, 
когда я судил матч, меня моментами охватывало отчаяние: я вынужден был 
обратиться с просьбой к работникам стадиона, отвечающим за поле, очистить его 
от разного рода бутылок, монет и летящих с трибун апельсинов, и один из них мне 
ответил: «Мы здесь не для того, чтобы развлекать публику». Нет, это не та 
колокольня, с которой нужно смотреть на вещи. Когда какоето действие может