мне пришлось буквально умолять его: ведь это был, как ни говори, финал кубка 
федерации. И я не хотел пропустить ни единого момента этого триумфа.
В ходе того победного для нас матча с «Ньюкаслом», состоявшегося в ту субботу 
днем и завершившегося со счетом 2:0 в нашу пользу, случилась одна неприятность. 
Я старался отобрать мяч у Гэри Спида, и он локтем ударил мне в лицо. У меня 
оказалась рассеченной губа. Всю остальную часть игры я испытывал жгучую боль — 
иногда просто нестерпимую, — и когда мы поднимались по ступенькам перед 
королевской ложей для получения кубка федерации, моя губа довольно сильно 
кровоточила. Гэри Невилл обмотал своей футболкой кулак и хотел хоть немного 
вытереть мне кровь — я даже не представлял, как скверно все это смотрелось со 
стороны. Губа моя воспалилась, сильно болела, и до нее нельзя было дотронуться. 
Вернувшись в гостиницу, где мы остановились на этот вечер, я встретился с 
Викторией, которая пришла на ужин. Мы сидели в нашем номере, я сделал глоток из 
стакана с минеральной водой и внезапно понял, что она просочилась сквозь мою 
губу. Сначала я не мог поверить в это. Рана была сквозной. Я закрыл рот и надул 
щеки, а вода просто била струйкой через дырку в губе — с таким почти 
сверхъестественным трюком можно было выступать на вечеринках, и такова была моя 
плата за победу и завоевание кубка.
Мысленно возвращаясь назад, я испытываю такое чувство, словно после этого матча 
у нас было несколько недель на подготовку к финалу кубка европейских чемпионов 
против «Баварии» из Мюнхена. А фактически игра на «Ноу Камп» проходила в 
следующую среду. Просто время тогда, как нам казалось, текло очень медленно; 
для всех нас это было нечто новое, и я думаю, что мы в течение тех нескольких 
дней воспринимали каждое мгновение сильно растянутым. Но на самом деле нами 
владело что-то абсолютно необычное. Уже выиграв чемпионат премьер-лиги и Кубок 
федерации, мы испытывали такое чувство, словно на нас больше ничего не давит. 
Хорошо помню, что все мы были спокойными, расслабленными и просто ожидали, хоть 
и с нетерпением, предстоящее событие. И я никогда не забуду того, что сказал 
нам отец-командир в раздевалке непосредственно перед тем, как нам предстояло 
выйти через туннель для выступления в этом самом важном матче за всю нашу 
жизнь:
— Поверьте мне, сегодня вечером после игры вы не пройдете, отвернувшись от 
европейского кубка. Если вы не завоюете его сейчас, это будет самый болезненный 
удар, который вам доводилось и доведется испытать в футболе. Сделайте так, 
чтобы в конце матча вам не пришлось испытать горькое разочарование и лишь со 
стороны смотреть на этот трофей, не имея возможности прикоснуться к нему, чтобы 
не пришлось осознать, что вы имели шанс завоевать его, но не воспользовались им.

Не знаю, насколько напутствие шефа помогло нам сосредоточиться на том, что мы 
должны были сделать. Сам факт, что оно так ясно запечатлелось в моем мозгу, уже 
говорит, как мне кажется, о многом. И уж наверняка я знаю, что каждое слово, 
которое он сказал по поводу болезненного разочарования, было на сто процентов 
верным. А для того чтобы убедиться в их справедливости, нам вовсе не 
требовалось самим испытать все это, — достаточно только посмотреть видеозапись 
той игры. Гляньте на игроков мюнхенской «Баварии», как они идут получать свои 
медали проигравших. Некоторые из них украдкой бросают взгляд на трофей, стоящий 
чуть поодаль в ожидании футболистов «Юнайтед», и хорошо видно по их глазам, 
насколько они опустошены и раздавлены. Многие не могут даже заставить себя 
поднять голову и оглядеться вокруг.
Бруклину было только два месяца, и Виктория не собирались приезжать в Барселону.
 Она в тот период не присутствовала на большинстве выездных матчей, которые 
проводил «Юнайтед», — мы проявляли осторожность. Тем не менее, она все-таки 
решилась — в конце концов, это был финал европейского кубка чемпионов, и к тому 
же у нас появилась возможность сделать исторический триплет. Нянчить малыша 
остались Тони и Джекки, а вдобавок у Виктории нашлось еще несколько подруг и 
знакомых, готовых позаботиться о нашем сыне. Моя жена не очень-то разбирается в 
футболе, но всегда поддерживает меня и к тому же ощущает радостное волнение, 
сопутствующее особенно важным встречам. Обстоятельства барселонского финала и 
его смысл тоже были ей хорошо понятны. Я был по-настоящему доволен тем, что она 
решилась ехать со мной, хотя перед самым началом игры стал нервничать. Если 
Виктория приходит на матч с моим участием, я не могу расслабиться и спокойно 
предаться игре, пока не отыщу ее среди зрителей и не буду знать, что у нее все 
в порядке. Я все время смотрел туда, где, как мне думалось, она должна быть, но 
не находил ее, и только когда мы уже расходились по своей половине поля и мяч 
вот-вот должны были ввести в игру, я увидел ее и смог спокойно сосредоточиться 
на деле. Думаю, что Виктория была довольна своим поступком. Помню, как после 
игры она мне сказала:
— Это было нечто немыслимое. Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного.
Она словно вынула эти слова у меня изо рта: то, что происходило на поле, было 
именно немыслимым. Из-за травм и превышения у некоторых наших ребят лимита 
желтых карточек меня в матче против «Баварии» поставили в центре средней линии. 
Я знаю, что независимо от моего собственного мнения и соображений по этому 
поводу других специалистов наш старший тренер всегда предпочитал, чтобы я 
действовал справа, хоть и достаточно широко. Но в ситуации, когда Скоулзи и 
Кини вынуждены были в тот вечер пропускать встречу, он поверил, что я смогу 
сыграть в центре, и для меня много значило, что впоследствии, выступая перед 
прессой, он похвалил мою игру на этой позиции. Да и мне самому очень 
понравилось действовать здесь, причем рядом с Ники Баттом. Я все время 
находился в центре событий и так или иначе участвовал в большинстве 
сколько-нибудь важных эпизодов матча.