время хватался не за те ремни, устанавливал эту штуковину не так, как следовало,
 неправильно пользовался застежками, и в конце концов вместо меня это пришлось 
сделать акушерке.
Устроившись кое-как в машине, мы плотно задернули занавески и потому — если не 
считать сотен вспышек фотокамер — фактически не видели всей суеты вокруг нас, 
пока, добравшись домой, не узрели эту картинку по телевидению. А пока мы с 
визгом вылетели за ворота — налево, затем направо, потом еще раз направо — и 
выскочили на Мэрилбоун роуд. Пресса разместила по пути следования свои 
автомобили-перехватчики, которые мчались рядом с нами так, чтобы фоторепортеры 
могли нащелкать нужные им кадры. Полиция, однако, предвидела то, что потом 
действительно случилось, и, считая ситуацию опасной для нас и всех прочих 
автомобилистов, она на несколько минут закрыла главную дорогу для движения, 
чтобы мы могли оторваться от преследователей. Откровенно говоря, наш водитель 
проявил себя во всем блеске — он надавил педаль газа до пола, и приблизительно 
через сорок минут мы были там, куда хотели попасть, — в опрятной и безопасной 
гостиной Тони и Джекки, где каждого ждала чашка ароматного чая. Мы фактически и 
без того жили в доме Адамсов, пока незадолго до родов не купили себе 
собственное гнездышко в южной части Лондона. Но где молодая мама может лучше 
устроиться, чем в доме своих родителей?
Бабушка с дедушкой крутились возле ребенка, и на несколько минут мы с Викторией 
остались наедине, потягивая чай и глядя друг на друга. Уверен, что подобный 
момент доводилось пережить каждому свежеиспеченному родителю. Ты ощущаешь в 
этот миг дуновение реальной жизни, и никто не может сказать тебе, что сейчас 
нужно делать и как поступать. Тебе остается только глубоко вздохнуть: «Ну вот, 
все правильно. у и что теперь?»
Виктория кормила малыша грудью примерно с месяц. Я в любой ситуации проявляю 
подлинную заботу о своих близких, но те первые дни, когда я наблюдал за своей 
будущей женой, нянчащей нашего мальчика, и видел, как она питает его своим 
молоком и любовью, сделали эти чувства еще более сильными, чем когда-либо 
прежде. Однако какими бы потрясающими ни были эти ощущения, через несколько 
недель я начал задаваться вопросами: «Знаете что, люди? Мне тоже хочется 
поучаствовать в этом деле и кормить своего малыша».
Для Виктории, как и для каждой матери, кормление грудью было по-настоящему 
утомительным занятием, так что она, не особо сопротивляясь, позволила мне 
совершить набег на магазинные и аптечные полки с товарами для младенцев. Я 
возвратился с уймой всякого добра: бутылочек, подогревателей, насосов, 
стерилизаторов и прочего. Со стороны я, должно быть, совершая все эти покупки, 
напоминал какого-то полубезумного ученого-химика. Но я был доволен проделанным. 
Игра стоила свеч: мне оставалось только добавить в бутылочку немного 
материнского молока — и вот вам результат: мне никогда не забыть, как Бруклин 
лежал в тот день рядом со мной на кровати. Это был мой мальчик, я держал его на 
руках и кормил из соски, а он довольно урчал, словно вся его жизнь зависела от 
меня и от этого несложного действия.
Это было удивительное время. У нас в «Юнайтед» события разворачивались 
захватывающим образом, а я каждый раз, когда мог, приезжал в Лондон, чтобы 
увидеться с Викторией и Бруклином. Так было до того момента, когда они 
перебрались в Манчестер, чтобы находиться рядом со мной в новой квартире, 
которую мы купили на Олдерли-Эдж. А пока я старался не переусердствовать в 
поездках туда-сюда, хотя всегда находил вождение машины в большей мере отдыхом, 
чем утомительной работой. Кроме всего прочего, это было мое личное время, когда 
я мог остаться наедине с собою, а у меня его не так уж и много. Но даже с 
учетом всех этих соображений я никогда не ездил в Лондон в последние дни перед 
игрой. Возможно, некоторые люди считали, что и этого слишком много, но каждый 
раз, когда я видел двух самых дорогих и важных людей в моей жизни, я испытывал 
удивительный прилив новых сил. Это позволяло мне словно подзарядиться энергией, 
чтобы потом возвратиться на «Олд Траффорд» готовым к еще большим свершениям. 
Если что-нибудь тогда и давило на меня, так это невозможностью проводить с ними 
больше времени.
Первые несколько месяцев Бруклин тяжело давался Виктории. Она так много и так 
долго работала в составе «Спайс Герлз», вложила столько усилий в успешную 
карьеру — и вдруг ей пришлось остановиться, а вместо этого сосредоточить всю 
свою энергию и внимание на только-только появившемся на свет крохотном ребенке, 
который полностью зависел от нее. Уверен, что любой матери знакомы подобные 
чувства. Вовсе не хочу сказать, что Виктория не хотела заниматься малышом, но в 
любом случае новая ситуация была сильнейшим шоком для ее нервной системы. Вся 
ее жизнь и всё вокруг вдруг разом изменились, причем в том направлении, к 
которому она не была готова. И без того непростые обстоятельства стали еще 
сложнее, когда она перебралась в Манчестер и очутилась вдали от своих родных и 
друзей.
Дом Тони и Джекки очень похож на усадьбу в сериале «Соседи»: туда то и дело 
заходят разные люди, и там всегда что-нибудь да происходит. На Олдерли-Эдж все 
обстояло совершенно по-другому. Мы редко выходили куда-либо, и у нас мало кто 
появлялся, если этот визит не был оговорен заранее. Я уходил на тренировки, а 
Виктория оставалась одна, порой чувствуя себя в нашей квартире так, словно ее 
заманили в ловушку. Даже окрестные сады не были частными. Внезапно в них могли 
появиться фотографы, нацелив свои объективы на заднюю калитку. Думаю, что 
Викторию это порядком раздражало. Тем не менее, она терпеливо выносила осаду, и 
я благодарен ей за это и горжусь ее действиями. Ведь мы с ней решили, что для 
Бруклина будет лучше всего, если мы втроем — вся наша небольшая семья — будем 
вместе столько, сколько сможем.