В том сезоне мы демонстрировали совсем неплохой, а порой и отличный футбол. Я 
хорошо помню один из вечеров на «Олд Траффорде», когда мы встречались с 
«Болтоном» и победили 3:0. А могло быть и десять голов. Пол Скоулз забил дважды,
 Гиггзи добавил третий мяч, и мы несли их по кочкам. Когда команда летала, как 
на крыльях, обычно ключевую роль в этом играл Эрик Кантона. Однако 
по-настоящему его значение для клуба проявлялось в трудных играх, когда он 
вносил действительно весомый, а порой и решающий вклад. После Рождества у нас 
была целая серия побед с одинаковым счетом 1:1. Болельщикам «Юнайтед» даже не 
требовалось проверять: этот единственный гол всегда забивал Эрик. Особенно 
отчетливо помню одну игру против «Куинс Парк» у них на «Лофтус Роуд». Мы 
действовали кошмарно, и они побеждали 1:0. Меня, правда, заменили, и дело 
двигалось к концу: уже пошло дополнительное время, и мы, разумеется, рвались 
только вперед и вперед — увы, безуспешно. Местные болельщики безумствовали, но 
тут в их штрафную площадку ворвался Эрик и с ходу пробил прямо в «девятку», 
сравняв счет. Такого рода голы — и такого рода результаты — влияют на облик 
всего сезона.
Месяц за месяцем мы гнались за «Ньюкасл Юнайтед», который вступил в 1996 год, 
находясь в таблице на двенадцать очков впереди нас. Мы отправились к ним на 
«Сент-Джеймс Парк» ранней весной, и Эрик — кто же еще? — забил единственный гол.
 С этого момента мы поняли, что в состоянии сделать это. Предпоследняя игра 
того сезона, которую мы проводили дома против команды «Ноттингем Форест», стала 
той переломной точкой, когда я понял, что мы не просто в состоянии выиграть 
чемпионат, но и на самом деле сделаем это. Нам удалось расколошматить «Форест» 
5:0. Я до сих пор помню те два мяча, которые тогда забил. Эрик пробил с лета, 
но хотя мяч летел мимо ворот, я смог удачно подставить голову, когда он 
пролетал около меня. Немного погодя я получил мяч на самой границе штрафной 
площадки, сразу же развернулся и пробил так неожиданно, что их вратарь даже не 
успел сложиться, и мяч проскользнул под ним. В конце турнира мы должны были 
выиграть нашу заключительную встречу с «Мидлсбро», чтобы иметь абсолютную 
уверенность в завоевании почетного звания, но буквально все — игроки и 
болельщики, — собравшиеся в тот вечер на «Олд Траффорде», уже ни капли не 
сомневались, что мы наверняка будем чемпионами.
А мы все это время только и делали, что продолжали приходить на тренировки, а 
также готовились к играм, настраивались на них, и ребята находились на взводе, 
когда нервы натянуты и ты наполовину ожидаешь, что дела могут в любую минуту 
пойти совсем не так, как надо. А тут еще разные мысли. Я — в первой команде 
«Юнайтед»? Побеждаю в премьер-лиге? Здесь что-то не так, этого не может быть. 
Но это было именно так. Более того, дела наши шли все круче и круче. Мы были на 
пути к победе не только в лиге. На скольких финалах кубка федерации я 
присутствовал вместе с папой на «Уэмбли», и разве каждый раз мы оба не 
воображали, как это будет выглядеть, когда в одном из таких матчей на поле 
выбегу я? И вот теперь, в марте 1996 года, сюда, в Лондон, приехал «Юнайтед», 
чтобы выступить на «Вилла-Парке» в полуфинальной встрече против «Челси», в 
составе которой играл Марк Хьюз. Я не знал, представится ли мне когда-либо 
лучший шанс.
Поверьте, я не мог дождаться этого дня, хотя и обещал себе, что когда он, 
наконец, придет, я не побоюсь перебежать дорогу Живчику. Сейчас я по-настоящему 
дружу с Марком. Мы довольно часто видимся с ним, его женой Джилл и их тремя 
ребятами, которые растут самыми милыми и самыми вежливыми детьми, каких 
кому-либо из вас доводилось встречать. Я всегда говорил Виктории, что они 
таковы, какими мне хочется видеть наших детей. Тем не менее, в тот момент я 
твердо знал, что не имеет значения, насколько хорошо я знаком с Марком, каково 
мое отношение к нему или до какой степени мы с ним близки за пределами 
футбольного поля. На его зеленом газоне он — если бы дело дошло до этого — 
врезал бы мне точно так же, как врезал бы любому другому. Этот блестящий 
форвард был одним из тех игроков, чей характер диаметрально меняется, когда они 
выходят играть. Марк Хьюз в любом случае боролся бы за мяч изо всех сил, и 
боролся бы за него целый день с любым и каждым — вот почему болельщики и 
товарищи по команде любили его настолько сильно. Я видел игры, где он измывался 
совсем не над центральным защитником, против которого играл, — он измывался над 
всей командой противника.
В тот день в счете повел «Челси», когда Рууд Гуллит забил нам ударом головой. 
Затем Энди Коул сравнял счет. Незадолго до конца второго тайма один из их 
защитников, Крэйт Берли, ошибся и не смог перехватить адресованный мне сильный 
пас. Стив Брюс, который сидел на скамейке, рявкнул во всю глотку: «Давай, 
Бекс!» Как только мяч оказался передо мной, я постарался укротить его, но он 
подпрыгнул и отскочил от моей голени немного дальше, чем требовалось. Из-за 
этого мне пришлось идти на ворота шире, чем хотелось бы. Но вратарь вышел из 
рамки, надеясь опередить меня — наши взгляды даже успели встретиться на 
какую-то долю секунды, — и я мимо него под острым углом протолкнул мяч в угол. 
Поняв, что мячу просто некуда деваться, я побежал праздновать успех — 
подпрыгивал высоко в воздух, выбрасывал вверх кулак и, клянусь, чувствовал себя 
в тот момент так, что мне казалось, мог бы взлететь в небо и коснуться крыши 
над трибуной, а потом провисеть там до тех пор, пока не прозвучит финальный 
свисток. Помню, когда мы, наконец, доиграли матч, я был просто вне себя оттого, 
что именно этот гол — мой гол! — оказался тем, который привел нас на «Уэмбли».
Мои родители сидели на трибуне, и когда время истекло, я поискал их глазами, 
пристально посмотрел на них и почувствовал, как во мне закипают слезы… «Уэмбли» 
хранил для нас так много воспоминаний, начиная с того первого раза, когда папа 
взял меня туда с собой. Я до сих пор помню, как однажды в субботу днем, когда