который ему к тому же еще и померещился. В некотором смысле это было хорошо, 
потому что благодаря такой его подозрительности мы никогда не влипали даже в 
самые мелкие неприятности. Позже все наши экскурсии заканчивались у Бена, где 
мы оставались на ночь. Он все еще жил со своими родителями, и его комната была 
на самой верхотуре дома, фактически на чердаке, — здоровенное помещение, но 
страшно холодное, хоть продукты замораживай. Бен, конечно, удобненько 
устраивался в собственной кровати. Что же касается меня, Гэри и Каса, то нам 
приходилось лежать на полу, дрожа от стужи. И все равно я скучаю по тем вечерам 
и ночам: что ни говори, но теперь я не вправе проделать ничего подобного.
Как и у всех молодых игроков, наша жизнь так или иначе крутилась вокруг 
тренировочного поля. И это не обязательно означало сплошные тренировки. Помню, 
Каса и меня перевели в раздевалку первой команды, а это означало, что мы должны 
драить и чистить ванны и души, а вдобавок убирать помещение со шкафчиками для 
переодевания. Когда я пришел туда впервые, то получил легкую часть этой 
работенки: мне надо было надеть рабочие шорты и всего только побрызгать кругом 
из шланга, пока ванны и душевая станут чистыми. Кас шевелился слишком медленно, 
и ему досталась уборка мусора из самой раздевалки. Мы немного покачали права по 
поводу того, кто же должен заниматься этим, — устроили нечто вроде ринга, а 
потом обмотали кулаки полотенцами и имитировали боксерские поединки, чтобы 
разобраться между собой и разрешить наш спор. Хуже всего было то, что мы 
постановили поменяться обязанностями после Рождества. Это означало, что меня 
все-таки не миновали раздевалки, где в мои обязанности входило чистить и 
приводить в порядок бутсы, будучи готовым в любой момент получить нагоняй от 
старших по возрасту игроков. Кас просто не мог поверить, что я смогу справиться 
с этим делом и избежать неприятностей.
А теперь я должен рассказать об одной из грустных сторон футбольной жизни. 
Сперва ты по-настоящему сближаешься с людьми, а потом, когда они переходят в 
другой клуб, вы теряете контакт. Время от времени я еще вижусь с Беном Торнли и 
знаю, что Гэри иногда имеет возможность переговорить с Крисом Каспером. Но я 
часто возвращаюсь в мыслях назад, к тому времени, когда мы четверо были 
подростками и все время находились вместе. Нам было тогда так хорошо, но потом 
Бен и Кас ушли в другие клубы, и все закончилось. Терять старые связи — это, 
конечно же, стыдно, но, пожалуй, так уж устроена наша работа, что ты должен 
сосредоточиться на тех игроках, которые находятся в раздевалке рядом с тобой 
именно в данный момент.
И хотя я иногда тосковал по дому, это была потрясающая жизнь. Мама с папой вели 
себя прекрасно, приезжая буквально каждый уик-энд без пропуска, чтобы 
посмотреть меня в деле. А в будние дни все в «Юнайтед» шло в точности так, как 
я себе когда-то воображал. Мне не потребовалось много времени, чтобы плотно 
подружиться с теми ребятами, рядом с которыми я тренировался всю неделю. К тому 
же наша дружная компания, играя бок о бок, вскоре начала выигрывать футбольные 
матчи на ноль, а сама регулярно забивала по пять или шесть голов. Поскольку я 
был поменьше остальных и сначала на моем месте справа обычно действовал Кейт 
Гиллеспи, я волновался из-за того, что не попадал в команду на некоторые из 
ответственных встреч. Когда в тот первый сезон мы стали проводить матчи 
молодежного кубка федерации, то большинство ребят, против которых мы играли, 
были на год старше нас, и поначалу Эрик обычно не выставлял меня на эти матчи.
Но в конце концов я получил-таки свой плане. Кейта Гиллеспи перевели 
действовать впереди, так что у меня появилась возможность играть широко по 
всему правому флангу. Правда, я, кроме всего прочего, конкурировал за эту 
позицию с Робби Саваджем, но Робби в тот сезон получил травму. Позже я узнал, 
что «Манчестер Юнайтед» не завоевывал молодежного кубка с 1964 года, когда в 
команде играл Джордж Бест, а посему победный результат, которого нам удалось 
достичь в 1992 году, да еще с учетом того, что большинство из нас проводило 
тогда в клубе первый свой полный год, означал не просто успех, а представлял 
собой некое особенное и даже немного историческое событие. Впрочем, в то время 
никто из нас, честно говоря, не осознавал этого — мы были воодушевлены самой 
возможностью играть за «Юнайтед» и одерживать победы для нашего клуба.
Хорошо помню, как мы в 1992 году побили «Шпоры» в полуфинале молодежного кубка. 
Затем нам предстоял финал, который тогда, как и полуфинал, разыгрывался в двух 
встречах: дома и на выезде. В Лондоне мы победили «Кристал Палас» со счетом 3:1.
 Игра эта состоялась почти чудом: весь день лило, как из ведра, и поляна была 
буквально затоплена, но прямо в тот момент, когда организаторы уже решили 
отменить встречу, дождь прекратился, и мы вышли на игру. Ники Батт забил два 
мяча, а я еще один — с лету пробил левой ногой с линии штрафной площадки, после 
того как Бен Торнли резаным ударом отбросил мяч назад, — а затем мы обыграли их 
3:2 на своем стадионе. Чувство локтя было в той нашей команде просто 
удивительным, а капитанствовал в ней Райан Гиггз, который был на год старше 
большинства из нас.
Тот второй матч на «Олд Траффорде» был для нас далеко не рядовой встречей — 
ведь понаблюдать за игрой собралось 32 тысячи болельщиков «Юнайтед», и это 
создало такую атмосферу, с которой никто из ребят не сталкивался прежде. Всегда 
найдется сколько-нибудь поклонников команды, которые хотят своими глазами 
увидеть, как развиваются местные таланты, и точно такие же люди сопровождают 
наших противников по борьбе за кубок. Но чтобы их собралось 32 тысячи? Видимо, 
разошлась молва о том, что клуб обзавелся особенно удачной группой молодых 
игроков. Помнится, мы в общих чертах знали о том, откуда и какой ветер на нас 
дует, но мы никогда всерьез не говорили об этом между собой. За те два или три 
года, пока мы росли и продвигались вперед, я только однажды слышал, как Алекс 
Фергюсон сказал: «Если из этой группы новобранцев мы не получим добротных