чтобы защитить подростков и юношей от риска оказаться и ловушке и очутиться в 
ситуации, в которую они не хотели бы попасть; к счастью, в моем случае такой 
угрозы не существовало в принципе. В «Юнайтед» мне сказали, что если все пойдет 
гладко, я могу ожидать подписания со мной профессионального контракта где-то 
через четыре с половиной года.
Если говорить действительно всерьез, то я думаю, что по большому счету наличие 
некой крупицы неуверенности было наилучшим решением и для меня, и для остальных 
ребят, которые присоединились к клубу примерно в то же самое время. Я знал, что 
во мне нуждаются. Но знал я также и о необходимости в течение следующих четырех 
лет показать себя и доказать мою пригодность или даже необходимость. Ведь если 
бы я все это время твердо знал, что вопрос о достижении моей амбициозной цели — 
стать профессиональным игроком команды «Манчестер Юнайтед» — уже полностью 
улажен и черным по белому закреплен на бумаге, то кто знает, смог ли бы я 
действовать на пределе своих сил и с такой же решимостью, чтобы воспользоваться 
той возможностью, которую мне предоставили? Думаю, что некоторое чувство 
неопределенности и своего рода «голода» во многом способствовало и моему успеху,
 и успеху всей команды за истекшие с тех пор годы: все парни, которые прошли 
через горнило нашего клуба, хорошо поймут, что я имею в виду. В тот день, когда 
я подписал бумаги, у меня отнюдь не возникло чувства, будто сегодня я сделал 
все и цель достигнута. Нет, упорная и трудная работа только начиналась. Я хотел,
 чтобы жизнь бросила мне вызов, и «Манчестер Юнайтед» был самым большим вызовом,
 какой только мог для меня существовать.
Я знал, что попал в хорошие руки. Еще перед тем как влиться в ряды «Юнайтед», у 
меня было такое чувство, словно я вхожу в большую семью. Хочу этим сказать, что 
в клубе меня повсюду окружали по-настоящему хорошие люди. И речь идет не только 
о тех, кого знал каждый, вроде старшего тренера или основных игроков, но и о 
людях типа Кэт Фиппс, которая все еще продолжает работать в администрации «Олд 
Траффорда». До сих пор помню, что каждый раз, когда я в бытность свою самым 
обыкновенным мальчиком приходил посмотреть очередную игру «Юнайтед», Кэт всегда 
замечала меня. Она наклонялась через свой письменный стол, легонько целовала в 
щеку и давала программку матча, которую специально откладывала для меня. Позже 
Кэт нередко помогала мне отвечать на почту, приходившую в мой адрес. Эта 
женщина — неотъемлемая часть «Юнайтед», и она шла рядом со мной на протяжении 
всей моей карьеры в этом клубе.
Каждый раз, когда я приезжал в Манчестер потренироваться или побывать на игре, 
обо мне заботились Джо и Конни Брауны, у которых был кабинет на нижнем этаже. 
Они водили меня — и маму с папой, если они были со мной, — по «Олд Траффорду», 
организовывали нам питание, показывали, где находятся раздевалки, и знакомили 
нас с игроками и персоналом. Благодаря Джо и Конни я всегда испытывал такое 
чувство, что меня здесь ждут и любят. Джо был в «Юнайтед» специалистом по 
работе с молодежью. Официально он нес ответственность за расходы молодых 
игроков и организацию их поездок, но он и Конни понимали свои обязанности 
гораздо шире, проявляя заботу буквально на всем на протяжении того времени, 
когда жившие вне Манчестера мальчики и юноши, равно как и члены их семей, 
проводили время в клубе.
Ну, а когда дело доходило до футбола, на сцене появлялся Нобби Стайлз. Я 
работал с Нобби, и после того как окончательно пришел в этот клуб, но в первый 
раз столкнулся с ним в течение тех нескольких недель, когда приехал в Манчестер 
потренироваться в период школьных каникул. Именно он был тем тренером, работу с 
которым я запомнил тогда наиболее отчетливо. Мобби и в самом деле был жестким 
человеком, точно так же, как и в свое время жестким игроком, но мне думается, 
что о мальчиках и юношах, с которыми работал этот с виду суровый мужчина, он 
заботился больше, нежели о чем-либо еще в мире. Конечно же, папа анал о Нобби 
как об игроке буквально все — и о его выступлениях за «Юнайтед», и как о 
победителе Кубка мира в составе сборной Англии; да и вообще у них с папой 
сложились действительно хорошие отношения, даже невзирая на то что время от 
времени Нобби приходилось сдерживать свой язык, когда он уж слишком расходился 
во время какой-нибудь из наших игр: — Извините меня, м-р Бекхэм. Извините меня, 
миссис Бекхэм.
Не могу сказать, чтобы папу особенно волновало это:
— Никаких проблем, Нобби. Продолжаете в том же духе.
Нобби замечательно обходился с нами, но он к тому же умел столь же замечательно 
обходиться и с нашими родителями. Этот разумный человек понимал необходимость 
вовлечения мам и пап в воспитательный процесс и никогда не рассматривал их как 
некую помеху на своем пути. Если бы вы познакомились с видеозаписями матчей с 
его участием или послушали разные истории о нем как об игроке, то никогда не 
поверили бы, каким чутким и внимательным он бывал с мальчиками или насколько 
вежливо вел себя с родителями. Но в любом случае никто не позволял себе 
вольностей в присутствии Нобби или в общении с ним. Хоть он вовсе не выглядел 
крупным мужчиной и во время тренировочных занятий имел обыкновение носить свои 
огромные роговые очки, все равно в нем имелось нечто такое, благодаря чему ты 
немедленно испытывал к нему уважение. Потом, пятнадцать лет спустя, он все еще 
держался так же прямо и без всяких предисловий крепко обнял меня, словно ничего 
за это время не изменилось. И хотя Кэт, Джо и Конни или Нобби Стайлз занимали 
определенные должности и делали свою работу, но вместе с тем они еще и 
превращали «Юнайтед» в такое место, где ты чувствовал себя, как дома.
Я вполне мог перебраться в Манчестер уже через год после подписания своего 
предварительного контракта школьника, то есть в августе 1989 года, и закончить 
там последние два класса школы, но в конце концов мы решили, что я останусь в 
Лондоне до тех пор, пока не начну полностью, всю неделю заниматься в качестве