команды, а также на дебатах, посвященных вечной теме «клуб или сборная». При 
этом говорились просто смешные вещи типа упреков, будто Свен недостаточно силен,
 чтобы мужественно противостоять зубрам, занимавшим посты старших тренеров в 
командах премьер-лиги. Для меня лично вообще не существовало выбора: играть в 
«Юнайтед» или в сборной Англии. «Юнайтед» был всей моей жизнью, если говорить о 
футболе, но это отнюдь не означало, что я не испытываю гордости каждый раз, 
защищая честь моей страны, тем более в качестве капитана сборной. Читая и 
слушая разные мнения, порожденные исключительно суетой, некомпетентностью и 
волнением по пустякам, я задавался вопросом, какие выводы сможет сделать из 
всей этой возни наш отец-командир. Мне было любопытно, может ли моя футбольная 
карьера на международном уровне — равно как и образ жизни в качестве мужа и 
отца — являться частью «проблемы Дэвида Бекхэма», какой ее видел старший тренер 
«Манчестер Юнайтед». Разумеется, я мог только предаваться размышлениям на все 
эти темы, но в данный момент не мог предпринять на сей счет ничего конкретного. 
Важным обстоятельством была необходимость возвращения в Каррингтон для 
подготовки к домашней встрече с «Арсеналом» в пятом круге кубка.
Помню, как шеф заранее собрал нас всех вместе. Присутствовали не только ребята 
из сборной Англии, которые сравнительно давно не появлялись на «Олд Траффорде» 
по причине своих международных обязательств.
— Теперь вы вернулись в клуб, — сказал тренер. — Нам предстоит в субботу 
ответственная встреча. Позаботьтесь о том, чтобы хорошо настроиться на нее и не 
думать ни о чем постороннем.
Если говорить о наших с ним отношениях, то в воздухе снова повеяло холодом. 
Какая-то мелочь опять разозлила отца-командира. Я только не знал, какая именно. 
Единственным, что я знал, а точнее, ощущал, была напряженность между нами, и я 
был убежден в скором наступлении неких неожиданных событий. Помню, как в 
пятницу вечером, перед игрой с «Арсеналом» я говорил кому-то из товарищей по 
команде:
— Все идет вкривь и вкось. Что-то влезло ему в голову, и завтра нечто должно 
случиться.
Игра у нас совершенно не пошла. «Арсенал» забил, хоть и благодаря везению — 
удачному для них рикошету после штрафного удара. В перерыве шеф сказал, что он 
не в восторге от моих действий на поле. Мол, это не моя работа — играть на 
позиции правого защитника. Я должен выдвинуться вперед, поближе к форвардам, к 
Эшли Коулу — вот как он сказал. Я не мог понять, что имеется в виду. Посмотрел 
на Гэри, который, конечно же, играл позади меня, и увидел, что тот тоже не 
согласен с шефом. Но мне не было никакого резона сейчас что-нибудь говорить. Мы 
проигрывали только 0:1, владели мячом не меньше соперников, и в нашем 
распоряжении имелось в данный момент еще целых 45 минут, чтобы направить игру в 
правильное русло.
Но на самом деле все стало только хуже. В начале второго тайма Эду, пройдя 
вперед, мягко прокинул мяч в глубину нашей обороны на Вильтора, и «Арсенал» был 
уже на два гола впереди. Я играл не здорово. Впрочем, и остальные тоже. После 
финального свистка мы двинулись всей толпой в раздевалку. Я уже давно снял свои 
бутсы и щитки, потому что получил удар по ноге и был заменен. Шеф вошел, закрыл 
за собой дверь, снял куртку и повесил ее на крючок. Первые его слова были 
такими:
— Дэвид! Как насчет второго гола? Что в этот момент делал ты?
Значит, он винил меня? Его слова застали меня абсолютно врасплох.
— Это была не моя ошибка. Их парень убежал от кого-то еще в центре поля, сразу 
же за средней линией.
Шеф продолжал наступать:
— Мы говорили тебе об этом перед игрой. Проблема с тобой в том, что ты никому 
не позволяешь обратиться к тебе. Ты не слушаешь.
Я не мог поверить своим ушам. Ведь я внимательно слушал — и хотел слушать — на 
протяжении всей моей карьеры. Я слушал отца-командира с первого дня, когда мы 
встретились, и продолжал делать это теперь.
— Дэвид! Когда ты неправ, то должен уметь признаваться в этом, — сказал тренер.
— Шеф, прошу извинить. Я в данном случае не сделал ничего неправильного. Это не 
было моей ошибкой, и я не беру на себя вину за гол.
— Нет. Ты как раз и должен взять вину на себя.
Каждый из присутствовавших в раздевалке отлично слышал, что происходит. Конечно,
 все знали, что прав был я; можно было показать пальцем на полдюжины наших 
ребят, кто так или иначе поспособствовал второму голу «Арсенала». И нечего было 
валить все на меня, как поступал шеф. У меня было такое чувство, что надо мной 
измывались, причем публично, и старались загнать в угол — но без всякой другой 
причины, кроме злобы шефа. Меня заманили в ловушку и поймали. И тут я стал 
говорить то, чего никакой игрок, и уж конечно, никакой игрок «Юнайтед» не 
должен выливать на старшего тренера. Когда я мысленно возвращаюсь к тому дню, 
то происшедшее в эту минуту все еще кажется мне чем-то нереальным.
Шеф сделал шаг или два по направлению ко мне. На полу валялась бутса, он 
размахнулся и что было сил пнул ее. В меня? В стену? Она могла полететь куда 
угодно — так он был разгневан. Я почувствовал острую боль немного выше левого 
глаза, куда угодила бутса, прижал к этому месту руку и вытер с брови кровь. И 
тут я пошел на отца-командира. Не знаю, терял ли я когда-либо в жизни контроль 
над собой до такой степени. Несколько ребят вскочили — сначала меня схватил 
Гиггзи, потом Гэри и Рууд ван Нистелрой. Вдруг все происходящее стало 
напоминать какую-то безумную сцену из гангстерского кино — они держат меня, а я 
пытаюсь добраться до шефа. Он отступил назад — думаю, и сам потрясенный и 
шокированный случившимся. Вероятно, вспышка гнева продолжалась у него никак не