старались выполнить каждое свое обещание. Я очень благодарен им за это. А также 
благодарен судьбе, что в процессе переговоров на моей стороне стола сидел 
надлежащий человек — и самый лучший из возможных.
Тони Стивенс выполнял обязанности моего агента с 1995 года. В прошлом он 
занимал пост директора на «Уэмбли», а в то время, когда я впервые встретился с 
ним, работал в качестве консультанта проекта по возведению нового спортивного 
сооружения в Хаддерсфилде — стадиона «Макальпин». Особенно мне запомнился один 
случай. Тони пригласил группу молодых парней из «Юнайтед» — меня, Гэри, Фила и 
Бена Торнли — на концерт Брайана Адамса. Закончили мы тем, что, после того как 
публика разошлась, по блату прорвались на сцену, где провели замечательный 
вечер или, скорее, ночь. А вот Тони в тот же вечер провернул совсем другую и 
весьма важную операцию — в сфере бизнеса. Практически в то же самое время и 
неподалеку от нас он устроил переход Алана Ширера — игрока, о делах которого он 
уже довольно давно заботился, — из «Блэкберн Роверз» в «Ньюкасл Юнайтед».
Честно сказать, не уверен, когда или где мы познакомились с Тони Стивенсом. 
Зато я отчетливо и ясно помню одну фразу, сказанную Тони в ходе той самой 
первой нашей беседы. Она с тех пор накрепко запомнилась мне, и не думаю, чтобы 
он забыл ее:
— Футбол, Дэвид, — самая важная для вас вещь. Он то, чем вы занимаетесь. Посему 
вам надо позаботиться, чтобы ничто и никогда не стояло у вас на пути в этом 
деле и не мешало вам.
Позже, когда мы беседовали о том, как и на каких условиях он мог бы стать моим 
представителем, Тони описал свою задачу следующим образом: обеспечить, чтобы я 
не волновался и не беспокоился ни о чем другом, кроме игры как таковой. Именно 
в этом он видел функцию агента — снимать всяческое давление со своих клиентов и 
тем самым позволить им спокойно заниматься делом. Как раз это он и делает для 
меня с тех пор. Тони — тот человек, в котором я могу не сомневаться, ибо питаю 
к нему абсолютное доверие невзирая на любые обстоятельства. Иногда у кого-то из 
моих близких может даже сложиться такое впечатление, будто он суетится 
чрезмерно, стремясь организовать в моей жизни буквально каждую мелочь. Такой уж 
у Тони характер — он может зайти в комнату, полную людей, которые совершенно не 
знакомы между собою и с ним и ровно через пятнадцать минут заставить их всех 
работать по единому плану и календарному графику. Любой другой на его месте мог 
бы растеряться, а у него все будет под контролем. И это качество — именно то, в 
чем я нуждался на протяжении последних восьми лет своей карьеры и продолжаю 
нуждаться теперь, причем даже больше, чем когда-либо прежде.
Если полагаешься на кого-либо в такой степени, как я на Тони, то честность и 
открытость, которые существуют между вами, означают, что ваши отношения должны 
быть чем-то большим, нежели только деловой договоренностью. Да, Тони — мой 
агент. Но он еще и один из моих самых близких друзей, человек, к которому, как 
мне хорошо известно, я могу обратиться за советом или даже за указаниями. Мы 
можем подробно и в деталях говорить о самых разных вещах — не только о моей 
карьере, но и о любом ином аспекте моей жизни. Во многих отношениях Тони знает 
меня лучше, чем кто-либо другой. Единственная проблема, которая возникла у нас 
с ним относительно «Манчестер Юнайтед», оказалась, тем не менее, довольно 
мудреной. Он и отец-командир не больно любили друг друга, во всяком случае, наш 
шеф уж точно не обожал его. И когда я впервые сообщал старшему тренеру, что 
отныне и впредь меня будет официально представлять м-р Стивенс (это случилось 
спустя несколько месяцев после нашего знакомства с Тони), то должен был 
понимать, что с этой секунды я играю с огнем и вообще нарываюсь.
— Для чего тебе нужен агент? Разве о тебе мало или плохо заботились в клубе?
Тони считал для себя обязательным сразу доложить шефу о факте своего 
существования, поскольку и в мыслях не держал начать работу со мной без его 
ведома. Он отправился прямо домой к отцу-командиру, чтобы пообщаться с ним 
лицом к лицу. Ходят слухи, что шеф будто бы закончил их беседу тем, что гнался 
за Тони по улице. Такого никогда не было, но я знаю, что Тони действительно 
досталось от шефа на орехи еще почище, чем мне.
Я всегда сожалел, что старший тренер «Юнайтед» не желает говорить с моим 
агентом. Возможно, их общение сделало бы жизнь всех нас в последние годы более 
легкой. И еще я полагаю, что если бы они вместе сели за стол, то шеф, может 
статься, понял бы, насколько он недооценивает Тони. Да, он агент, и этим многое 
сказано, но он вдобавок тоже любит футбол и всегда понимал, что для меня 
«Юнайтед» был краеугольным камнем всего остального, происходящего в моей 
профессиональной жизни. Тони никогда не говорил и не делал ничего такого, что 
ставило бы под угрозу мои приоритеты. Я иногда возвращаюсь в мыслях к тем 
моментам, когда шеф волновался или злился на меня, вспоминаю ситуации, где 
между нами искрило и возникали ссоры или размолвки. Эти перепалки всегда, как 
мне казалось, раздувались посторонними сверх всякой меры. Ведь такие вещи 
случаются в каждом футбольном клубе, причем едва ли не постоянно, и вовсе нет 
необходимости делать из них сенсации и совать в заголовки газет. Думается, мы 
бы смогли лучше сдерживать пар под крышкой и быстрее улаживать разногласия, 
если бы у шефа и Тони сложились такие отношения, когда они могли бы позвонить 
друг другу по телефону.
Однако вовсе не ледяной холод между Тони и отцом-командиром был причиной, 
сдерживавшей переговоры по поводу моего нового контракта на «Олд Траффорде». 
Это был сложный набор документов, особенно потому, что в них надлежало как-то 
встроить мои права на собственное визуальное изображение, причем таким образом, 
чтобы клуб «Манчестер Юнайтед» тоже мог использовать в своих коммерческих 
операциях мое лицо и имя как индивидуума. В целом потребовалось два с лишним 
десятка совещаний, прежде чем все эти дела были улажены и приведены в порядок.