протяжении нескольких последующих недель — даже когда меня терзали сомнения 
насчет того, буду ли я полностью готов. Ведь помимо того, что косточка должна 
срастись, мне необходимо было восстановить физическую форму, без которой 
невозможно играть ответственные матчи за сборную Англии.
На следующее утро я не мог поверить тому, какую бурю вокруг меня подняли. Что 
делала моя бедная нога на первых страницах газет? Свен оказался одним из первых,
 кто позвонил мне, хотя он, пожалуй, меньше других спрашивал: «Как ты себя 
чувствуешь?», — а больше: «Будешь ли ты готов?» Но все равно поговорить с ним 
было приятно. Он сказал, что независимо от того, буду ли я готов играть на 
чемпионате мира или нет, он хочет, чтобы я участвовал в подготовке к этому 
турниру и поехал на него. Поддержка со стороны Свена и тогда и позже многое 
значила для меня. В больнице мою ногу положили в гипс. Дуайт Йорк усаживал меня 
к себе в машину и возил на тренировки в Каррингтон. Бригада врачей «Юнайтед» 
вскоре сняла с меня гипс и заменила его приспособлением, которое называется 
воздушным лонгетом — своего рода надувным башмачком. Когда в него до отказа 
закачивали воздух, он защищал мою ногу ничуть не хуже гипсовой повязки. Но я 
мог через клапан стравить из этой штуковины воздух и снять ее, чтобы дать своей 
лодыжке и ноге нагрузку и разрабатывать их. Даже после двух дней в гипсе моя 
икроножная мышца, да и мышцы лодыжки как бы усохли. Новое приспособление 
служило для того, чтобы впоследствии атрофия указанных мышц оказалась не больше,
 чем это неизбежно. После выполнения разных физиотерапевтических процедур я мог 
снова надуть свой башмак на всю катушку и дальше хромать на костылях. Несколько 
дней спустя я серьезно поговорил с врачами о том, какие действия мне надлежит 
предпринять, чтобы максимально повысить свои шансы быть к нужному времени в 
полной боевой готовности. Я твердо обещал:
— Что бы вы ни велели мне делать, я это сделаю. Я не хотел отправляться в 
Японию как начальник группы поддержки и знал, что физиотерапевты «Юнайтед» 
окажут мне всю необходимую помощь. Мне нельзя было нагружать ногу весом тела в 
течение месяца или около того, но следовало самостоятельно выполнять множество 
упражнений, способствующих полноценной подготовке к будущим матчам, после того 
как сломанная кость срастется. А пока меня оставили в Каррингтоне и обещали 
продержать там столько, сколько сочтут нужным физиотерапевты. Получив травму, я 
всегда был готов упражняться с максимальной нагрузкой, лишь бы поскорее войти в 
строй. Так было и сейчас. Вдобавок ко мне домой все эти дни приезжал Терри Бирн 
и следил за моими упражнениями. Например, я мог имитировать бег в глубоком 
конце своего бассейна, позаботившись о том, чтобы моя нога не касалась дна. Я 
мог также укреплять общий уровень физической подготовки, работая на тренажерах. 
И как бы я ни был сыт по горло рутиной ежедневных упражнений на всем этом 
оборудовании, мне с лихвой хватало той мотивации, которую давало желание 
попасть на чемпионат мира.
Обычно игрока, получившего травму, оставляют один на один сражаться с 
необходимостью ежедневно преодолевать ее последствия, причем делать все 
самостоятельно. Но в те месяцы ситуация выглядела так, словно несколько 
миллионов английских болельщиков подсматривают за мной, живя теми же заботами, 
что и я. Хорошие пожелания болельщиков, безусловно, помогали мне. Гэри Невилл 
тоже был готов подставить плечо — он позвонил, как только покинул «Олд 
Траффорд» после матча с командой из Ла-Коруньи. Две недели спустя я смотрел по 
телевизору нашу первую полуфинальную встречу Лиги чемпионов против «Байера» из 
Леверкузена — это был тот самый вечер, когда мой друг умудрился получить такую 
же травму. Уже в тот момент, когда Гэри рухнул, я знал, что с ним стряслось. И 
знал, что если я еще продолжаю висеть на волоске и могу попасть на чемпионат 
мира, то у Гэри нет никаких шансов. У него просто не хватало времени. Если бы 
на его месте находился я, это был бы для меня тяжелейший удар. Но у Газа 
психологические установки всегда очень позитивны, и какие бы чувства им терзали 
его, он старается не показывать вида и остается бодрым, жизнерадостным и 
оптимистичным. Право, Гэри заслуживал лучшей участи, чем необходимость 
пропустить вдобавок еще и три месяца следующего сезона, потому что ему 
понадобилась операция, чтобы устранить смещение костей.
Я волновался по поводу лета, но большим разочарованием для меня было то, что я 
пропустил конец сезона и в клубе «Юнайтед». Леверкузенский «Байер» выбил нас из 
Лиги чемпионов благодаря большему количеству голов, забитых на выезде. Уверен, 
что у нас имелось больше шансов обыграть мадридский «Реал» на стадионе «Хэмпден 
Парк», если бы мы смогли прорваться в финал. Словом, это было огорчительное 
время для меня и огорчительное время для клуба, но я знал, что коль наш 
отец-командир остается у штурвала, «Юнайтед» в следующий раз попробует 
наверстать упущенное. При этом я не мог даже вообразить, что перестану быть 
полноценной частью этого процесса. В тот момент мы как раз вели переговоры по 
заключению нового контракта с «Юнайтед». Я знал, чего мне хотелось бы достичь в 
нем, и был вполне уверен, что знаю пожелания клуба. Тем не менее, современный 
футбол никогда не бывает столь прост, каким он иногда кажется людям со стороны. 
И сами переговоры, и газетные спекуляции вокруг них длились уже более года. 
Теперь пришло время перестать темнить и сказать все начистоту.
Я никогда не обдумывал всерьез никаких иных вариантов, кроме подписания нового 
контракта с клубом, который я любил с раннего детства. Вопрос состоял только в 
том, чтобы правильно расставить акценты и уточнить отдельные детали, ибо новая 
договоренность должна была означать серьезные обязательства с обеих сторон. Мне 
требовалось знать, что «Юнайтед» ценит меня, и я не думаю, чтобы у членов 
дирекции «Юнайтед» Питера Кениона и Дэвида Гилла, которые совместно занимались 
этими вопросами в клубе, возникали с этим какие-то проблемы. Они наверняка 
сделали все, что могли, дабы дела в наших взаимоотношениях шли гладко, и