жизнь, обокрала некомпетентность врачей. Нелепость подхода к лечению: врачи 
лечат обезличенного больного. Они не видят человека и не желают его видеть. Они 
сориентированы лишь на болезнь, а не на человека. И больные гибнут, не успев 
поверить в себя, слепо веруя в медицину, как икону.
     Человеку нужен человек, а его заменяют уколом, таблеткой. «Слабый 
защищается прикосновением к сильному», – говорит Н.М.Амосов. Вот что нужно 
больному, вот что даже выше любого лечения! Нужно прикосновение! Я его искал. И 
нашел...
     В декабре 1988 года «Известия» напечатали очерк об известном общественном 
деятеле, политике Казинсе.
     
     «...Такие подсчеты делает в своей книге «Патология силы» ее автор Норман 
Казинс. Она издана в США; ее автор – американец, необычная судьба которого 
свидетельствует о богатых возможностях человеческой натуры, способности одолеть,
 казалось бы, фатальный недуг. И поскольку личность автора и то, что он пишет, 
тесно переплетаются, имеет смысл сперва подробнее сказать о нем самом.
     Врачи не скрывали опасения за его жизнь, когда он еще подростком заболел 
туберкулезом. С этим первым своим кризисом Норман справился с помощью препарата,
 но в дальнейшем на его долю выпали еще более тяжкие испытания, и одних 
лекарств оказалось недостаточно. Потребовалась мобилизация всех внутренних сил, 
прежде всего душевных. Это случилось, когда от него, 25-летнего человека, 
отступились врачи, посчитавшие его сердечную недостаточность неизлечимой, 
давшие ему срок жизни не более двух лет. Он впоследствии упоминал, что 
страховые компании отказывали ему в услугах, узнав о врачебном диагнозе. Врачи 
же рекомендовали бросить работу, спорт и рекомендовали только сидячий образ 
жизни.
     Казинс не последовал этим советам.
     «Не паниковать... Взять себя в руки, даже если дела выглядят в самом 
мрачном свете» – вот что стало его девизом.
     Большинство врачей, по его мнению, обычно знают диагноз болезни, но не 
обращают должного внимания на самого больного. А каждый такой человек глубоко 
индивидуален, и в этих особенностях кроется часто ключ к одолению недуга.
     Для Казинса подобным ключом в то трудное время оказались воля к жизни и 
чувство юмора. Десять минут смеха, рассказывал он, давали два часа крепкого сна.

     Спустя тридцать лет у него оказалась парализованной значительная часть 
тела. И снова пессимизм врачей. Они считали шансы на выздоровление ничтожными. 
И этот недуг был преодолен. Помогли опять-таки положительные эмоции и большие 
дозы витаминов.
     Думаю также (будучи знаком с ним продолжительное время), свою роль сыграла 
его вера в торжество жизненного начала, относящегося уже к судьбам человечества 
в целом».
     
     Однако не всегда упорство в тренировках ведет к восстановлению здоровья, 
как это случилось, скажем, с Ричардсом. Существуют обстоятельства, при которых 
физические упражнения и самая разумная тренировка совершенно бессильны перед 
напором невзгод и, даже более того, могут способствовать серьезному ухудшению 
общего состояния.
     Все абсолютно верно: для укрепления здоровья нужны, помимо врачебного 
контроля и лечения, правильное питание, разумные тренировки, но и они окажутся 
бесполезными, даже опасными без волевой настроенности, без могучего волевого 
импульса, не слабеющего с годами. Нужны глубочайшая вера в себя, любовь к жизни 
и своему делу (назначению). Нарушение принципа волевой настроенности делает 
бесполезными все прочие, самые изощренные усилия по возвращению здоровья.
     Обращусь к собственному примеру.
     В сентябре 1985 года я перенес ни с чем не сравнимую для себя личную 
потерю. Спустя четыре месяца к этому удару прибавилось дополнительное испытание 
– в январе 1986 года я перенес вторую операцию на позвоночнике, на этот раз в 
Австрии. Я приехал в Оберндорф к известному хирургу Эдгару Баумгартлу, но лишь 
для консультации. После осмотра он сказал, что готов хоть сейчас на операцию. 
Но, увы, средств на это у меня не было да и быть не могло. По правилам 
Минздрава операции, освоенные в нашей стране, запрещены советским гражданам за 
рубежом. Я объяснил доктору, как обстоят дела. Впрочем, он был достаточно 
осведомлен, так как демонстрировал свое искусство хирурга в Москве.
     Доктор Баумгартл попросил подождать в приемной и удалился. Минут через 
двадцать он вернулся и сообщил: его хирургическая бригада согласна произвести 
операцию бесплатно. Необходимо лишь оплатить «койку» – время пребывания в 
земельной больнице. На это Москва дала согласие.
     Я мало надеялся на выздоровление. Я не сомневался в искусстве хирурга, но 
на способность своего организма оправиться от последствий операции не питал 
надежд. А самое главное – я и не стремился выздоравливать. Я не сомневался, что,
 как и после первой операции, на меня обрушится многомесячная злая температура. 
Но тогда я хотел жить. Та, первая операция, обезножила меня, до предела 
ограничив способность даже просто шевелиться в постели. Но мной владела одна 
упорная, по-своему не совсем здоровая мысль: встать и пойти. Если встану и 
сумею пойти – уже не умру. Предыдущие одиннадцать дней были жутковаты. Наташе, 
жене, даже сказали, что я вряд ли выживу, пусть будет готова. Я этого, 
разумеется, не знал. Я был прокален одним-единственным желанием: встать и пойти,
 тогда не умру, тогда буду жить. Я потребовал дать мне возможность встать и 
пойти. Мне это пообещали. Я продолжал об этом напоминать по нескольку раз на 
д