учебном весе. Мне показалось, будто в "низком седе" я надел штангу на себя: так 
ладно тяжесть распределилась по мышцам и суставам. Я выпрямился почти мгновенно.
 Если бы даже травмы ожили, не пустил бы страх и боль в сознание. Я и не пускал 
ничего в сознание, кроме команд борьбы. Две едва залеченные травмы - коленного 
сустава и позвоночника - даже не дали знать. Я, на языке спортивного жаргона, 
заштамповал подход. 

Потом я узнал "железо", узнал себя... Скорее, не узнал, а научился верить... А 
стихи... Поди отделайся от воли слов... 

Я взбудоражен, я взволнован, 

Во мне звучат разливы нив, 

Я вдохновеньем коронован... 

Стихи Бурлюка из журнала, посвященного его 80-летию. Журнал из той пачки, 
втиснутой между книг на долгие годы, пока большой спорт распоряжался мной. Там 
же отрывки из дневника Маруси Бурлюк за 1930 год с записями высказываний 
Бурлюка. 

"Публика чувствует себя прекрасно, пока с ней беседует посредственность" (Оскар 
Уайльд). 

"У неопытного поэта слова грызутся, как звери в клетке" (Бурлюк). 

"Искусство, доведенное до простейших форм, перестанет существовать... у него 
нет трудностей, которые необходимо преодолеть, чтобы достигнуть мастерства..." 
(Бурлюк). 

И отдельно: "Стихи часто писались и пишутся в обмен на кредитки. Коммерческое, 
продажное "искусство"- знак наших дней" (* Из коллекции Н. А. Никифорова. 
Тамбов, Литературный музей). 

Рассказ поэта Василия Васильевича Каменского о себе и своем времени (это он 
учился вместе с Заикиным летному делу у Анри Фармана). 

"...Восемнадцати лет увлекся театром, уехал в Москву, стал актером. Играл в 
Севастополе, Тамбове, Кременчуге и Николаеве, где работал в труппе В. Э. 
Мейерхольда. В этом Николаеве волею обстоятельств жил у приятеля в бюро 
похоронных принадлежностей - спал в сторублевом дубовом гробу, на складе. Было 
страшновато, но уютно. Мейерхольд посоветовал мне бросить сцену: увидел во мне 
литератора. Я послушался. И случайно попал в Константинополь, а потом уexaл на 
Урал. Начал печатать стихи в газете "Урал".

В 1905 году был избран делегатом на I съезд Железнодорожного союза. И все время 
забастовки состоял председателем забастовочного комитета громадного Уральского 
района от Бисера до Екатеринбурга. Зимой был арестован и посажен в одиночку 
Николаевской тюрьмы Верхотурского уезда. Освобожден летом 1906 года. В 1908 
году устроился секретарем редакции "Весна" у Н. Шебуева. Познакомился с 
Леонидом Андреевым, Куприным, Блоком, Ремизовым, Сологубом. Встретился и 
подружился с художником Давидом Бурдюком. Занимался в студии Бурлюка живописью. 
Выставлял свои картины на левых выставках. Много работал по литературе под 
мудрым руководством мастера-знатока Д. Бурлюка. 

В 1909 году написал первый роман "Землянка". Увлекся авиацией, уехал в Германию,
 Англию, Францию, где летал на аэропланах. В России сдал экзамен на летчика. 
Приобрел себе аппарат. Летал в Польше. В Чен-стохове разбился в грозу, едва 
спасся. В 1910 году в Петербурге вместе с Бурдюком, Хлебниковым и Еленой Гуро 
основали ядро футуризма, издав первую книгу "Садок Судей". В Москве 
присоединился к нашей группе Владимир Маяковский. И еще - А. Крученых. 

В 1913 году мы, три главаря нового движения, предварительно выпустив ряд своих 
книг, поехали (Д. Бур-люк, В. Маяковский и В. Каменский) в турне по городам 
России, революционизируя умы и сердца молодежи, читая доклады и стихи. 

В Москве я встретил революцию Октября, с первых дней активно встав на путь 
власти Советов, ибо видел в этой пролетарской революции социальную правду... В 
первую годовщину Октябрьской революции в Москве и всюду в провинции шла моя 
пьеса "Степан Разин". Дальше я, как поэт, работал во славу великих завоеваний 
Октября..." (Каменский Василий. Автобиография. Поэмы. Стихи. Акц. общество 
"Заккнига", 1927. С. 5-7). 

"Днем у меня вышло стихотворение,- вспоминает Маяковский в автобиографии 1912 
года.-Вернее- куски. Плохие. Нигде не напечатаны. Ночь. Сретенский бульвар. 
Читаю строки Бурлюку. Прибавляю: это один мой знакомый. Давид остановился. 
Осмотрел меня. Рявкнул: "Да это же вы сами написали! Да вы же гениальный поэт!" 
Применение ко мне такого грандиозного и незаслуженного эпитета обрадовало меня. 
Я весь ушел в стихи. В этот вечер совершенно неожиданно я стал поэтом... 
Всегдашней любовью думаю о Давиде. Прекрасный друг. Мой действительный учитель