слушателей академии. Сенсационные кадры: Норб выводит на прямые руки 
"континентальным" способом 200 кг! Я ничего не знал о Норбе, а хотел знать все, 
чтобы понять его силу, причину власти над "железом", которое на тренировках 
столь громадно, столь неуклюже и уступает с такой медлительностью, 
издевательской ленью каждые 2,5 кг - наименьшая из допустимых добавок к штанге 
- и ранит за любую промашку! Как люди умеют совмещать мягкость, тепло, 
уступчивость тела с твердостью "железа"? Как живое и мертвое могут быть едины?! 


Через пять лет я встретился с Норбом в Виладжио Олимпико. Он изменился - в 
плечах горбоватые мышцы от жимовой пахоты, и поширел, раздался. Я слышал: Норб 
скуп на слово. Но это чересчур слабо сказано. На откровенную мы потолковали 
лишь после чемпионата мира 1963 года в Стокгольме. Мы соседствовали номерами в 
гостинице "Мальмё". За переводчика сошел американский тренер Липски, 
сохранивший, несмотря на эмиграцию еще в далекие дореволюционные годы, жаргон и 
замашки одессита. И пил, надо сказать, Яша Липски прямо по-биндюжному - "для 
восторга", - и на другой день от выпитого вовсе не слабел. И уже очень 
по-русски сетовал на меня: даже удивительно, такой видный человек и не пьет. 

В той короткой ночной откровенности Норб обнаружил всю непримиримость к моим 
победам, всю страсть бойца, несогласного быть вторым, и в то же время 
благодарную искренность... 

Брэдфорд производил впечатление человека, весьма потерпевшего от доверчивости. 
Держался не то чтобы сухо, но в себя не пускал. Как он переменился! Грудь в 
верхнем отделе позвоночника добротно разработана под жимовой старт. Тут штанга, 
как в станке, и удерживать лишне, опускай руки - не скатится. На таковскую в 
старину атлеты ставили графин с лафитничками: разуй глаза на силу, экая 
наковальня!.. При встречах мы улыбались, помахивали рукой: ничего, кроме добра, 
не желаю. Однако метили взглядом каждую подробность. Все пытались отгадать силу.
 

Скрипуче рыкал приветствия "отец американской тяжелой атлетики" Боб Хоффман. Но 
какой же он "отец" - босс, стопроцентный босс ходко сбитой спортивной машины! 
Босс со слабостью к самым сильным. И держит марку: удлиненное лицо надменно, 
глаза смотрят мимо - в слабость чужую, что ли... 

"...Юрий Власов. Уже потом, после победы, его имя и фамилия набирались самым 
крупным шрифтом в газетах и журналах,- напишет о тех днях старший тренер 
сборной Куценко.- А ведь совсем недавно это имя упоминалось только для того, 
чтобы сообщить, что в поединок между американцами Шемански и Брэдфордом намерен 
вмешаться какой-то русский. Правда, сами американцы были иного мнения об этом 
"каком-то" русском. Гофман и Тэрпак, эти действительно тонкие ценители 
мастерства штангистов, с блокнотами в руках не пропускали ни единой власовской 
тренировки (пропускали.-Ю.В.). Американские тренеры были изумлены. Но все же 
чувствовалось, что и у наших главных соперников тоже есть какие-то планы. 
Прежде всего нас заставило задуматься заявление Гофмана, что он запустит в Риме 
"межконтинентальную бомбу". Кого он имел в виду?.."( Физкультура и спорт, 1961, 
№ 1. С. 30).

Тренироваться тайком - это не по мне. На римских тренировках я притупил 
озорливость. Хватит, свалял дурака в Варшаве. Здесь, на разминках в Аквиа 
Асетоза, каждый подход класть только на дело. Та ночь в Палаццетто - для 
публики, а тренировки - мне. В "технике" забочусь о чистоте, чтобы без помарок 
- один механизм, но каков! Вымах без задержки в перекатах, где усилия 
передаются главным мышцам. 

Находил особый день - отрицание исключительности силы Эндерсона, доказательство 
способности нести бремя переворота, совершенного Эндерсоном в представлениях о 
возможности человека, сокрушение его рекордов. 

В те дни взрослела великая гонка силой - прозрение силы, умирание традиции 
долгой неизменяемости силы, обстоятельной постепенности в ее накоплении. Мы 
этого не знали определенно, но чувствовали. Весны еще нет, но аромат воздуха 
предвещает... 

Сшибка за победу в Риме не сулила обыкновенности очередной золотой медали. Нет, 
настоящее решительно отделялось от прошлого. Все в спорте становилось другим. И 
с ним - взрыв результатов, их обновление уже по новой экспонентной зависимости. 
Вопрос отныне стоял не о первенстве силы, а о способности справляться с темпом 
ее изменения, умении ее извлекать и нести последствия - растущую плотность 
тренировок. 

Я осознавал лишь необходимость поиска новых средств извлечения силы, отказа от 
догм. В Риме должна была возобладать не какая-то новая "порода" спортсменов, а 
результат тех других условий, в которые они прежде не ставились. Спорт, отражая 
изменения в обществе, преображался. Время стремительно изменяло все масштабы... 

Глава 55.