испытать, как сходятся страсти сотен тысяч в тебе и в твоем сопернике. Ведь 
внимание зрителя - не только спортивная арена. Это сотни писем, телефонных 
звонков, поучения людей на улице, злые телеграммы, которые поднимают ночами. 
Это и выстеганные штемпелями бандероли с иностранными газетами, журналами 
(письмами тоже), в которых на тебя совсем нередко лгут или с кем-то стравливают 
(тогда с Эндерсоном). Это и весьма требовательные, даже агрессивные отношения 
доброжелателей ("давай дави!.."). Это и постоянный интерес к твоим тренировкам 
(не секретить же их!), и звонки фоторепортеров, корреспондентов, и различные 
очерки с прогнозами, которые распаляют болельщика и порой несправедливо хлещут 
тебя. Это и неудачи с тренировками, наседание соперников (отваливают одни, 
начинают наседать в надежде победить другие), необходимость уходить от 
соперников, уплотнять нагрузки, откликаться новой силой. И это обычные болезни, 
которые ломают графики (начинай все сызнова!),-и "парадная" необходимость 
присутствия на различных заседаниях (не откажешься, хотя после тренировки 
колода колодой), и мысли о завтра -днем и ночью, от них не отделаешься: твоя 
кровь, твой пот, твой труд! Что будет завтра?! 

А тогда, в 1964 году, поединок на чемпионате страны грозил потерей права 
выступать в Токио. Ни я, ни соперник не отдали бы победу без сопротивления на 
высших, даже непосильных, весах. Я не говорю о возможности травмы. В подобной 
схватке готов на все. Безусловно, проигравший пережил бы потрясение, которое 
повлияло бы на способность работать на Олимпийских играх. 

Еще я не смел нарушать ритмичность тренировок. Наибольшая сила должна была 
подоспеть к сентябрю, но не раньше - нельзя долго находиться в лучшей форме, 
это трудно и опасно для силы. В октябре я должен был окончательно избавиться от 
последствий силовых нагрузок. Конец сентября - начало октября должны были 
принести мышечное раскрепощение, обостренную мышечную реакцию и слаженность. К 
середине октября я по расчетам завладел наивысшей силой и готовностью к борьбе. 
Допуск: плюс-минус неделя. А чемпионат в Киеве - это выход из нагрузок за 
пять-шесть недель до встречи. Слишком ответственна проба, дабы пренебречь 
"восстановлением". И еще недели две в упадке после встречи. Не столько мышцы 
"переваривают" килограммы соревнований, сколько нервная система. Словом, тренер 
и я решили не рисковать. Все же инициатива была моей. 

Потом опыт чемпионата в Будапеште: зал горой встал за Шемански (и я встал бы 
горой за маэстро Шемански, будь я зрителем). Такой гвалт встречал, что я не 
слышал команду судьи. Я показал ему с помоста: давайте жестом, пойму, обойдусь..
. Это и вовсе взбудоражило зал. Я захлебывался слабостью и необходимостью 
выворачиваться силой, а этот немолодой атлет творил чудеса. Мужество его 
умножалось поддержкой зрителей. На меня словно надвигалась стена. Отвечать надо,
 а как? Себя едва таскаю. 

Я страдал из-за перегрузок по своей вине. Я не довольствовался победами. Искал 
способы целесообразной и действенной тренировки. Поиск предполагал неизвестными 
все нагрузки. Их следовало пропустить через себя для определения единственно 
верных. Это, в свою очередь, предполагало перегрузки, и более чем значительные. 
Когда подобные тренировки наслаиваются годами - не выдерживаешь, поддаешься 
болезням и слабостям. Можешь пожаловаться и на неудачи, плохую форму, 
несправедливость спортивной судьбы. Ищешь сочувствия. А напрасно - это тоже не 
прощают, убедился... 
Глава 97. 


Я не принимаю упреки в чрезмерном сгущении красок. Все зависит от того, как 
жить свой век. 

По-моему, ни в коем случае недопустимо хоронить способность к большому 
результату под грудой заурядных побед. Это равнозначно деятельности математика, 
бесконечно решающего одну и ту же давно решенную задачу. Строить свой план, всю 
тренировку на предельно возможном и якобы невозможном результате - вот задача 
большого спорта. Бескомпромиссное наступление на рекордные достижения, какими 
бы ошеломительными они ни казались (но не бестолково зазубренные тренировки 
единственно ради одних выступлений),- та же задача. Ибо в чем величие спорта: в 
десятках побед с одним и тем же результатом или в немногих, но выдающихся 
достижениях?.. 

Я всегда являлся приверженцем формулы: спортсмен до тех пор остается 
спортсменом в высшем смысле этого слова, пока способен подчинять природу 
результата. И пусть короток его спортивный век... Конечно, можно выступать и не 
ставя перед собой таких целей, наслаждаясь самим процессом состязаний, 
подготовки и... славы, копить титулы. Это очень тешит честолюбие. Не только 
твое. 

Главным элементом в созидании новых результатов я видел силу. А сила - качество,
 как известно, из самых консервативных. Наращивание ее - сложный, малоизученный 
и поэтому наиболее длительный физиологический процесс. Мы всегда будем знать о 
нем очень мало. Всегда все открытия - впереди. 

Я не жаловал традиции тренировок. Они платили той же монетой. Однако, оправясь