стоявшему первым Войцеховскому. Мне показалось, что шагнув вперёд, он лукаво 
взглянул на меня. Через несколько мгновений командир отряда уже опускался под 
парашютом. Следом за ним смело прыгнули Андреев и все остальные. Оставив 
самолёт последним и проследив за спуском парашютистов, я приземлился, подошёл к 
ним и с недоумением увидел, что все они, глядя на меня, хохочут. Я осмотрел 
свой комбинезон, потёр ладонью лицо. Комбинезон был в порядке, ладонь чистая. 
“Почему же они смеются?” — старался догадаться я. Наконец мне пояснили, что я 
стал жертвой обмана: Войцеховский и еще двое партизан никогда в жизни не 
прыгали и, оказывается, только что совершили свой первый прыжок.
    Я рассердился и сказал, что это, мол, безобразие, что новичков полагается 
готовить иначе, что могло произойти несчастье и т. д.
    — А нам хотелось по-настоящему испытать себя, — нимало не смущаясь, пояснил 
Войцеховский.
    Я посмотрел на этого решительного, неугомонного человека, на его отважных 
товарищей и молча пожал им руки.
    …В конце апреля началась переброска отряда. Сложная была это задача! 
Лётчикам предстояло на самолетах ЛИ2, имевших сравнительно небольшую скорость, 
успеть за короткую весеннюю ночь пролететь около 800 километров, разыскать 
затерянную в лесах полянку, сбросить десантников и грузы, а затем возвратиться 
назад.
    В сумерки самолёт, на котором летела группа партизан во главе с Андреевым, 
вблизи линии фронта на высоте 4000 метров был случайно встречен фашистским 
бомбардировщиком. Вражеский пилот решил расправиться с советской транспортной 
машиной и, предвкушая лёгкую победу, стал уверенно подходить сзади. Наш лётчик 
лейтенант Быстрих приказал десантникам и экипажу приготовиться к прыжку и 
перевёл самолёт на крутое планирование.
    Сопровождавший десантников Борис Бондаренко рассказал мне, как люди 
построились у открытых дверей кабины… Куда опустят их парашюты? К своим или на 
гитлеровские штыки? Об этом, казалось, не думал башенный стрелок Жилин. Стиснув 
зубы, следил он за приближавшимся врагом и, хладнокровно позволив ему подойти 
поближе, нажал гашетку крупнокалиберного пулемёта… Объятый пламенем, 
бомбардировщик стал, беспорядочно вращаясь, падать вместе со своим 
неиспользованным смертельным грузом. Сверху было слышно, как взорвались на 
земле его бомбы. Вслед затем вблизи появились разрывы снарядов немецких зениток.
 Но лётчик Быстрих на небольшой высоте проскочил зону обстрела.
    В течение нескольких дней все партизаны были доставлены на место. Они 
благополучно добрались до Белостокской области, и вскоре мы уже имели с ними 
регулярную радиосвязь.
    В фашистском пекле, на самом далёком западе в районе Белостока отряд 
Войцеховского и Андреева стал наносить сильные удары по коммуникациям и другим 
вражеским объектам. Организовывая вокруг себя партизанские группы, он 
постепенно вырастал в крупную боевую единицу. А к осени здесь появились отряды 
партизанского соединения генерала Филиппа Капусты. Местное население, 
поддерживая народных мстителей, стало оказывать всё большее сопротивление 
оккупантам. Фашисты, хвастливо заявлявшие, что в Белостокской области 
партизанскому движению не бывать, просчитались!
    В своём глубоком тылу немецко-фашистские захватчики не знали покоя от 
партизан. Мщение народа настигало их повсюду.
ГОРДЫЕ СОКОЛЫ
    Воспоминания о работе в штабе партизанского движения у меня неразрывно 
связаны с лётчиками, особенно с лётчиками полка транспортной авиации дальнего 
действия, которым командовала Герой Советского Союза Валентина Степановна 
Гризодубова.
    Многие наши пилоты совершили по четыреста рейсов в фашистские тылы! Таковы 
лётчики Борис Лунц, Георгий Чернопятов, Николай Слепов, Иван Гришаков, Степан 
Запыленов, Семён Фроловский, Виталий Масленников, Василий Асавин.
    Таким был легендарный герой Василий Таран. Человек, носивший эту грозную 
фамилию, отправлялся в тыл врага в самую ненастную погоду, когда партизаны, не 
ожидая наших лётчиков, даже не выкладывали сигнальных костров. Но Таран всегда 
безошибочно сажал машину. Как волновались мы с Алексеем Ивановичем при каждом 
вылете! Об этом не принято было говорить. Но смотришь бывало на экипаж 
улетающего воздушного корабля, а на душе кошки скребут.
    Однажды Василий Асавин, улетев ночью к минским партизанам, почему-то к утру 
не вернулся. Брюханов и я ходили как в воду опущенные. Еле дождались 
наступления следующей ночи. Аэродром жил обычной напряжённой жизнью. 
Поднимались и садились самолёты. Но Асавина не было. Глядим, на рассвете 
приземляется какая-то непредусмотренная расписанием машина. Алексей Иванович 
всмотрелся в её номер и радостно крикнул мне:
    — Асавин!
    Мы подбежали к самолёту. Он остановился. Вздрогнув, перестали вращаться 
винты. Открылась дверь кабины — и на землю спрыгнули… два здоровенных 
фашистских генерала в полной форме, с крестами и орденами. Мы разинули от 
удивления рты, но тут же покатились со смеху.
    — В чём дело, Асавин? Что за маскарад? — стараясь сделать строгий вид, 
спросил Брюханов.
    — Не сердитесь, товарищ полковник. Сейчас всё доложу по порядку, — лихо 
откозырял пилот и кивнул на второго “генерала”. — Разрешите познакомить. 
Командир партизанского отряда Михаил Мармулев!
    После выброски груза у Асавина не осталось времени для перелёта линии 
фронта до рассвета. Он решил переждать остаток ночи и день в районе Пуховичи и