прикладывает к бикфордову шнуру спичку, чиркает по ней коробкой и, увидев, что 
спичка вспыхнула, бежит к укрытию, где его ждут партизаны.
    Минута тянется за минутой, но всё тихо. В чём дело? Неужели фашисты как-то 
предотвратили взрыв и теперь подстерегают партизан? Или шнур отсырел и горит 
дольше обычного? Подождав минут десять, командир отряда снова лезет под мост. 
Шнур погас! Василий достаёт зажигалку и тщательно зажигает шнур. Спустя 
короткое время раздается оглушительный грохот. Мост взлетает на воздух. Отряд 
опять проскакивает под носом у гитлеровцев через село и движется к своему 
соединению, взрывая за собой все мосты.
    Возвратясь, Игнатенко получает от Кожара новое задание. С усиленным отрядом 
партизан он должен взорвать рельсы и уничтожить телеграфную линию на одном из 
участков железной дороги Калинковичи — Жлобин. После полуторасуточного перехода 
отряд прибывает на место. Внезапный и дружный огонь заставляет разбежаться 
полицейскую охрану дороги. Грохочут взрывы. Партизаны подрывают рельсы и столбы,
 рубят провода, ломают изоляторы. Через два часа участок дороги на протяжении 3 
километров имеет такой вид, словно здесь только что произошло землетрясение.
    Эти операции парализовали действия гитлеровцев, которые крупными силами 
пытались после ожесточённой артиллерийской подготовки окружить и при поддержке 
авиации уничтожить партизанские соединения. Наступление фашистов провалилось. 
Только в районе села Узнош враг потерял несколько сотен человек убитыми и 
ранеными. Партизаны вырвались из окружения, перешли через разрушенный участок 
железнодорожного пути и углубились в район Полесских лесов и болот.
    Всю свою злобу гитлеровцы выместили на мирном населении. Они жгли деревни, 
расстреливали ни в чём неповинных людей, не щадя женщин, детей и стариков; они 
бросали живых людей в колодцы. Негодяи убрались восвояси, раструбив повсюду, 
что “разгромили гомельских партизан”.
    Кровь советских людей взывала к отмщению.
    Партизаны усилили боевую деятельность. Игнатенко, исколесив значительную 
часть Гомельской области, неустанно готовил диверсионные группы. За пять 
месяцев ему удалось подготовить более трёхсот партизан, которые пустили под 
откос десятки железнодорожных эшелонов противника, уничтожили и повредили много 
паровозов и вагонов, вывели из строя свыше тысячи гитлеровцев, взорвали два 
больших артиллерийских склада и сожгли крупный склад горючего.
    В начале осени Игнатенко получил приказ о возвращении в Москву. Пасмурной 
октябрьской ночью из-за Днепра донёсся гул моторов. Осветив площадку, около 
партизан приземлился самолёт. В кабину погрузили больных и раненых. Игнатенко 
сердечно простился с боевыми товарищами, и тяжело нагруженная машина оторвалась 
от земли.
    Через несколько часов Василий был в Москве. А месяц спустя он в качестве 
работника нашего штаба находился в одной из армий 1го Белорусского фронта и 
переправлял к партизанам людей, боеприпасы, литературу.
В ГЛУБОКИЙ ТЫЛ
    Одним из самых героических эпизодов борьбы наших партизан я считаю их 
бесстрашные действия в Белостокской области.
    Эта область, объявленная гитлеровцами “собственно германской территорией”, 
была отделена от остальной оккупированной Белоруссии охраняемой границей. 
Мотожандармерия, полиция и другие специальные войска жестоким террором 
подавляли малейшее сопротивление населения. Для выявления лиц, симпатизирующих 
советской власти, орудовали переодетые под партизан гестаповские провокаторы. 
Те, кто оказывали этим “партизанам” самую незначительную помощь или не заявлял 
властям о их появлении, безжалостно уничтожались.
    И вот весной 1943 года маленький отряд добровольцев отправлялся в 
Белостокскую область, чтобы по заданию нашего штаба развернуть там боевые 
действия и организовывать массовое партизанское движение. Отряд возглавляли 
командир Николай Войцеховский и комиссар Анатолий Андреев. Незадолго до этого 
они сражались вместе с народными мстителями в Витебской области. Андреев был 
комиссаром у знаменитого Константина Заслонова. За боевые действия во вражеском 
тылу его наградили орденом Ленина.
    Из-за отсутствия безопасных посадочных площадок и дальности расстояния 
доставить людей в Белостокскую область не представлялось возможным. Поэтому мы 
приняли решение сбросить их на парашютах в районе одной из партизанских бригад 
Барановичской области. Такое решение было горячо поддержано Войцеховским:
    — Самое верное дело! — гремел он своим раскатистым голосом. — У меня люди 
умеют прыгать. Да и сам я, как никак, парашютист!
    Большая часть отряда действительно была знакома с парашютным делом. Андреев,
 работая до войны машинистом паровоза, увлекался парашютизмом и выполнил в 
аэроклубе десять прыжков. Столько же прыжков имела врач Чернышева, а у москвича 
Александрова насчитывалось восемнадцать прыжков. По два-три раза прыгали с 
самолёта другие товарищи.
    Приехав вместе с партизанами на аэродром для тренировочных прыжков, я 
напомнил им, как выбрасываются десантники с многоместного самолёта. Делается 
это просто. Зацепив предварительно вытяжные верёвки за трубу, проходящую под 
потолком кабины, они один за другим прыгают в дверь. Когда парашютист падает, 
вытяжная верёвка вытягивается во всю длину и стягивает чехол с парашюта. Такой 
способ сбрасывания полностью гарантирует раскрытие парашюта у каждого 
десантника.
    Поскольку Войцеховский, Андреев и другие партизаны уже прыгали ранее, я 
решил, что им полезно выполнить обычный прыжок с самостоятельным раскрытием 
парашюта. Они с энтузиазмом согласились на это. Мы тут же поднялись в воздух. 
Самолет вышел на расчётный курс, и я, отворив дверь кабины, сделал знак