Всё шире развёртывавшиеся в тылу врага действия народных мстителей привели 
к созданию республиканских штабов партизанского движения. Вместе с Брюхановым и 
Бондаренко я стал работать в штабе белорусских партизан. Перед этим штабом 
стояли серьёзные и трудные задачи. Он должен был сделать всё для того, чтобы 
население оккупированной Белоруссии знало правду о положении на фронтах, что 
час освобождения не за горами. Мы были обязаны помочь подготовке партизанских 
соединений к решительным боевым действиям.
    С приходом весны нам удалось резко увеличить отправку к партизанам 
боеприпасов и людей на самолётах. Помню, как однажды вечером мы с Алексеем 
Ивановичем прощались с очередной группой товарищей, улетавших во вражеский тыл.
    — Счастливого пути! Крепче бейте фашистов! — напутствовал смельчаков 
Брюханов, крепко пожимая им руки.
    По лесенке в кабину двухмоторного самолета поднялся стройный молодой офицер 
Василий Игнатенко. Скрывая волнение, оглядел он парашютные мешки с взрывчаткой, 
автоматами, минами, свежими газетами… Прощай, дорогая столица! Машина порулила 
на старт, Игнатенко за окном улыбался и махал нам рукой. А через полтора часа 
он уже находился за линией фронта.
    Благополучно миновав зону обстрела, самолёт летел над погруженной во мрак 
землёй. Эта родная Василию исстрадавшаяся земля ждала освобождения от 
фашистского нашествия. “Скорее бы на место!” — думал Игнатенко. Ему хотелось 
действовать, сражаться, мстить.
    Под крылом машины в ярком лунном свете заблестел, отливая серебром, широко 
разлившийся Днепр. Приближалось устье реки Березины. Здесь, в 60 километрах 
западнее Гомеля, и должен был выбрасываться Василий. Штурман точно вывел 
самолёт к заданному пункту. Внизу виднелся костёр, и очертания лесной поляны.
    В открытую дверь кабины один за другим полетели мешки с грузом. Члены 
экипажа, как родного, поцеловали Игнатенко. С учащённо бьющимся сердцем он 
шагнул к двери, решительно бросился вниз и ощутил сильный рывок открывшегося 
парашюта.
    Подняв голову и убедившись в том, что купол хорошо наполнился воздухом, 
Василий стал внимательно следить за землёй. Ветер нёс его к поляне. Офицер 
подтянул стропы и ускорил спуск. Коснувшись земли, освободился от парашюта, 
быстро отполз в сторону и прислушался.
    На поляне бегали какие-то люди. Раздавались голоса:
    — Нашёл!
    — И я нашёл, ребята!
    Партизаны подбирали спустившиеся на парашютах мешки.
    Осторожно приблизясь к костру, Игнатенко увидел нескольких вооружённых 
человек. Несомненно, это были свои. Но всё же он постарался подойти незаметно и,
 сжимая автомат, громко сказал:
    — Здравствуйте, товарищи!
    — Здравствуйте, — спокойно отвечал один из партизан.
    — Откуда будете?
    — Из Москвы, — просто сказал Василий.
    — А наши вас ищут! — стоявшие у костра бросились к Василию, жали руки, 
обнимали его, наперебой засыпали вопросами и, наконец, стали качать.
    Вскоре Игнатенко представили секретарю Гомельского подпольного обкома 
партии Герою Советского Союза Илье Петровичу Кожару.
    Это был человек лет пятидесяти, среднего роста, в простой красноармейской 
гимнастёрке, подпоясанной простым узким ремешком.
    — Вы, вероятно, устали, — сказал Кожар. — Перекусите и ложитесь спать. 
Поговорим после.
    Василий с благодарностью воспользовался таким предложением: он 
действительно чувствовал большую усталость.
    Первоначальный план своей работы Игнатенко пришлось несколько изменить. 
Комиссары всех отрядов просили его выступить перед партизанами. Эти выступления 
превращались в долгие задушевные беседы. Глубоко врезались они в память 
молодому офицеру. Сколько любви к Родине, к своему народу, сколько веры в 
победу над врагом сквозило в каждом заданном ему вопросе! Его по многу раз 
заставляли повторять, как выглядит Москва, расспрашивали о жизни столицы. 
Рассказы об успехах Советской Армии приводили мужественных народных мстителей в 
восторг.
    Интересовались они, конечно, и вторым фронтом.
    — Должен быть второй фронт, товарищи, да только затяжное это дело, — 
пояснял Василий. — Вот наша партизанская война и есть настоящий второй фронт!
    Только спустя несколько дней Игнатенко смог заняться своим прямым делом: 
помощью подпольному обкому в организации и обучении диверсионных групп. Ему 
страстно хотелось самому принимать участие в боевых операциях. Секретарь обкома 
не разрешал этого.
    — Ваша задача — обучать людей, — говорил он.
    Но вот однажды стало известно, что гитлеровцы готовятся крупными силами 
окружить и разбить гомельских партизан, отрезав им пути отхода. Требовались 
немедленные контрмеры. Кожар приказал Игнатенко с отрядом в сто пятьдесят 
конников уничтожить все мосты на дороге, ведущей к партизанскому району.
    Совершив большой переход, отряд ночью приближался к мосту через реку Ведрич.
 Кратчайший путь к нему вёл через занятое врагом село Новики. “Фашистам в 
голову не придёт, что мимо них поедут партизаны”, — решил Василий и дерзко 
двинулся на рысях с частью отряда вперёд.
    Бесшумно снята фашистская охрана. Игнатенко с несколькими людьми минирует 
мост, потом остаётся один и ещё раз проверяет все мины, затем он аккуратно